|
золотистого огонька. Только кое - где голубоватое сияние одиноких синих
лампочек. Густая, вязкая тьма навалилась на город. Отсветы пожаров не
окрашивали облаков, а запах гари все же ощущался.
В заливе вода засеребрилась. Видно, где - то за облаками сияла луна и
ее процеженный свет отражался в море.
Катер шел северным фарватером. Старшина, стоявший у штурвала, все время
был начеку: следил за южным берегом - не появится ли луч прожектора.
Неужели мы не прогоним гитлеровцев из Петергофа и Стрельны? Нельзя их
оставлять на южном берегу, прямой наводкой будут расстреливать. Особенно
достанется крупным кораблям. Для них существует только один путь - Морской
канал. Залив вокруг мелководен, корабли с большой осадкой не проведешь.
Значит, все время придется рисковать, идти в узости канала под огнем. Не
плаванье, а гроб с музыкой!
- Воздух! - выкрикнул впередсмотрящий.
Самолета он не видел, а уловил нарастающее нытье моторов.
Я тоже стал смотреть вверх, прислушиваясь к звуку, напоминавшему
противное зудение бормашины.
В небе над заливом облака рассеялись. Крупная красновато - оранжевая
луна как бы глядела на нас сквозь кисею. Море она не освещала. Может быть,
поэтому самолет - разведчик нас не приметил и принялся обстреливать из
пулеметов баржу с аэростатчиками, стоявшую посреди залива.
Сверху стремились трассирующие пули. Казалось, что осыпается звездная
пыль, хотя сами звезды не проглядывались.
В темном небе осветился аэростат. Он вдруг вспыхнул и, теряя контуры,
стал падать...
Где - то заработала скорострельная пушка и быстро замолкла. Вдруг,
чихнув два раза, заглох мотор нашего катера.
- Что-нибудь серьезное? - спросил я у старшины.
- Шут его знает! - ответил тот. - Вот не на месте забарахлил! Может,
бензин с водой? Надо бы поглядеть, но лампочку включишь - с берега заметят.
Вытаскивай брезент! - приказал он механику.
Развернув брезент, катерники накрыли им моторный отсек; светя
лампочкой, стали копаться в механизме. Меня попросили наблюдать за морем.
Я поднялся на мостик дрейфующего катера, стал всматриваться в темноту.
Вблизи не было ни барж, ни кораблей. А на далеком берегу взлетали время от
времени ракеты.
Прошло минут двадцать... полчаса, а ' катерники, чертыхаясь, продолжали
возиться с мотором. С севера сперва задувал едва ощутимый ветер, но через
час он стал пронизывающим. Появились барашки. Катер заметно гнало к берегу.
Мы прошли мимо вехи, поставленной на отмели, вскоре она оказалась позади, а
затем - совсем растворилась во тьме. Я сказал об этом старшине. Тот поглядел
в сторону Стрельны и заключил:
- До берега далеко, ветром не скоро пригонит. Управимся!
И он опять забрался под брезент помогать мотористам.
Я продрог на мостике, пришлось спуститься и искать укрытия от ветра.
Неожиданно на берегу запрыгали огоньки. Донесся гул частых выстрелов и
довольно близких разрывов. Видно, какое - то судно появилось в Морском
канале и немцы принялись его обстреливать.
Напрягая зрение, я стал вглядываться в волны, но обстреливаемого судна
не увидел, а то, что удалось
разглядеть во тьме, не обрадовало. Снаряды рвались довольно близко от
нас.
Я опять вызвал старшину катера и посоветовал бросить якорь.
- А у нас такого якоря, чтобы в заливе стоять, не имеется, - ответил
он. - Да и во время обстрела лучше дрейфовать. Фрицам к волне и ветру не
приспособиться, промажут.
Я прислушивался к тому, как катерники под брезентом звякали железом,
злился на них, но ничем не мог помочь.
Прошло, наверное, еще минут тридцать, а то и сорок, наконец мотор
перестал чихать, застучал ровно и бесперебойно.
В Кронштадт мы пришли глубокой ночью. В Кроншлоте я очутился только
утром. И здесь почувствовал себя таким утомленным, словно совершил опасное
многодневное путешествие.
"ПЕТЕРГОФСКИЙ ДЕСАНТ"
1 октября. Дни стоят теплые. Деревья еще в зеленой листве.
Вчера ночью шел бой очень близко от Ораниенбаума. Из Кронштадта видны
были вспышки разрывов, а пулеметная пальба доносилась довольно явственно.
Неужели немцы и здесь выйдут к морю?
Сегодня светит солнце. Пальба не прекращается: бьет из тяжелых пушек
"Октябрьская революция" и ей вторят форты.
4 октября, 24 часа. Сегодня полнолуние. Море серебрится. Ночь такая
светлая, что на берегу можно разглядеть каждый камешек.
Вчера немецкая артиллерия из Петергофа обстреливала Кронштадт беглым
огнем. Снаряды рвались на территории Морзавода, в Петровском парке, на улице
Ленина. Есть убитые и раненые среди гражданского населения. На телеграфе я
видел плачущих женщин, которые посылали телеграммы мужьям о гибели детей.
Город встревожен, многие кронштадтцы в ожидании обстрелов и бомбежек не
спят в домах, устраиваются в глубоких траншеях, прикрытых железными листами,
ночуют в подвале церкви или сидят с детьми около пещер, вырытых во рву у
|
|