Многие женщины выглядят нарядными, точно  они собрались на  бал  или  в
театр.  Мне  навстречу попалась бывшая  сослуживица  по  Дому книги. На  ней
элегантный   темный  костюм   и  удивительно  белая  кофточка   с  кружевным
воротничком. Любопытствуя, я спросил:
     - Что случилось, почему ленинградки вдруг стали франтихами?
     Она объяснила по - своему:
     -  Никакие  не франтихи. Просто  не  хотим остаться в затрапезном. А то
некоторые берегли, берегли, приходят на свою улицу, а вместо дома развалины.
Так что лучше быть нарядной.
     Я побывал дома на канале  Грибоедова. В квартире пусто.  Окна  раскрыты
настежь.  Может быть, поэтому все стекла целы. Как мы были наивны, наклеивая
на них бумажные полоски. Для взрывной волны они не помеха.
     Я зашел к соседу - товарищу по перу. Он каким - то чудом оказался дома,
расхаживал в халате.  Сосед  выглядел так, словно он перенес  очень  тяжелую
болезнь: исхудал, оброс щетиной, в углах рта залегли морщинки.
     Оказывается,  он попал в писательский взвод ополчения, чуть не оказался
в  окружении,  но  благополучно вышел  из него, пешком  добрался до  окраины
города и в трамвае вернулся домой.
     - Немцы от нас в километре были, - сказал он. - С моим зрением, правда,
не разглядишь,  да я  еще очки  разбил. Но  другие  ясно  видели,  как фрицы
перебегали.
     В углу его комнаты стояла давно не чищенная, заржавленная винтовка.
     - А где теперь ваша воинская часть? - спросил я. Он ответить не мог.
     - Многие из наших  дошли  до трамвайной остановки  и поехали  по домам.
Наверное, повестки пришлют.
     Он,  оказывается,  не  знал  ни  воинского устава,  ни  того, как нужно
обращаться с винтовкой.
     Неужели  и  другие  подразделения  ополченческой  дивизии  имели  столь
необученных и не приспособленных к окопной жизни людей? Разве таким выстоять
против дисциплинированных, вымуштрованных и  натренированных  убийц,  против
танков и самоходных орудий?
     Я  посоветовал  соседу немедля отправляться с  винтовкой  в военкомат и
сказать,  что  он  только  что вышел из окружения  и разыскивает свою часть,
иначе, если нарвется на формалиста, его обвинят в дезертирстве.
     У  соседа  от волнения выступили на  лбу  и носу капельки пота. Ему и в
голову не приходило, что можно сделать такой несправедливый вывод. Не мог же
он воевать с разбитыми стеклами очков!.

     Я,  видно,  слишком  зло  высмеял  его  доводы,  потому  что  ополченец
мгновенно  посерьезнел и пообещал сегодня же вычистить  винтовку и сходить в
военкомат.  Если  там будут люди разумные,  то  его используют в  газете.  К
штыковым атакам он явно не приспособлен.
     Два  дня  назад  нелепо  погиб  ленинградский  прозаик  Иван  Молчанов,
написавший роман  "Крестьяне". Это был человек отчаянной  смелости. Где - то
под Ленинградом он  остановил бегущих бойцов,  пристыдил  их  и  сам повел в
атаку. Атака оказалась  успешной,  она  помогла закрепиться другим ротам. За
это Молчанова представили к награде. На радостях он угостил своих однополчан
водкой и поехал на легковой машине по городу. На Литейном проспекте машина с
ходу  врезалась в чугунный столб. Молчанов  получил  сотрясение мозга  и, не
приходя в сознание, скончался. Глупейшая смерть!
     Из Ленинграда не хочется уезжать. Так бы и стоял  у гранитного парапета
и  без конца  любовался городом! Но война вскоре  напомнила о  себе: со всех
сторон одновременно заголосили сирены.
     Еще  днем,  получив  клише, я договорился  со старшиной  кронштадтского
рейдового катера,  что  в  двадцать  часов  он  захватит  меня  у набережной
Красного флота. Но остаться у парапета мне не позволили настойчивые дежурные
соседнего дома. Они требовали, чтобы я укрылся в бомбоубежище.
     Спорить с ними не стоило, так как  еще  не было и девятнадцати часов. Я
прошел во  двор  и остановился у  входа в подвал. Сюда  сбегались женщины  с
ребятишками,  ковыляли  старики с  заветным  портфелем или саквояжем. В  них
обычно хранились ценности и документы.
     В  подвал забираться не хотелось,  я стал к  стене  и закурил. На  меня
сразу же зашикала дворничиха:
     - Брось! Фриц увидит. Курить нельзя.
     Пришлось папиросу скрыть в кулаке и курить как на передовой.
     Зенитная пальба началась чуть раньше бомбежки.
     Все  загромыхало  вокруг, и в стеклах  верхних  окон  домов  замелькали
отражения  разноцветных вспышек. Какая - то  старуха, став на колени посреди
двора  и  воздев руки  к небу,  принялась громко молиться.  А  когда  грохот
усилился, она  не выдержала: поднялась и стремглав бросилась в бомбоубежище.
И вот в такой, казалось, неподходящий момент вдруг раздался дружный хохот.
     -  Что,  бабуся,  и на бога не понадеялась? - спросил  парень в рабочей
куртке.
     - Да разве при таком грохоте он услышит! - добавил другой.
     И все вновь громко засмеялись.
     Катер подошел в  условленное время. Прямо  с парапета  я перебрался  на
палубу,  и мы помчались вниз  по  Неве. Спускаться  в  каюту  не хотелось, я
остался стоять у мостика.
     Вода в  Неве,  без отражений бликов городских огней,  казалась мертвой,
похожей на деготь. Дома высились как дикие скалы в широком ущелье, ни одного