из  тяжелых  орудий  Кронштадт, форты  и корабли. Впереди то и дело мелькали
оранжевые  вспышки.  Жерла  орудий  изрыгали  воющий,  визжащий, сотрясающий
воздух металл. Огромный купол неба исчертили огненные траектории. Артиллерия
северных фортов  палила в сторону реки  Сестры,  а Кронштадт и корабли -  по
Петергофу и соседним пригородам.
     - Ну и бьют! -  сказал  кто - то  за моей спиной. - Снарядов не жалеют.
Видно, немцы сильно прут. Сколько их намолотили, а все не остановить.
     Вскоре  мы  вошли  в зону такого невообразимого грохота, что не слышали
собственных голосов.
     Я  посмотрел  в сторону Ленинграда.  Налет авиации продолжался,  В небе
метались лучи прожекторов. Пожары не унимались, над городом стояло зарево.
     Наш   катер,  стороной   обходя   стреляющие   корабли,  лавируя  между
транспортами и баржами, сигналя постам наблюдения, миновал Морские ворота  и
доставил нас в Итальянский пруд к штабной пристани.
     Затемненное  здание  штаба  снаружи  казалось  необитаемым.  Под  синей
лампочкой я заметил часового в каске. Он жестом показал, куда нужно идти.
     В вестибюле тоже стояли часовые с полуавтоматами, а у телефонов  сидели
строгие старшины.
     Интендант с тремя серебристыми  нашивками, проверив  наши  предписания,
коротко сказал:
     - Проходите.
     Оставив чемодан в закутке  раздевалки, я  отправился разыскивать второй
отдел политуправления.
     В тускло  освещенный коридор доносился стрекот пишущих машинок, громкие
голоса  оперативников,  диктующих  приказы,  звонки  телефонов, какое  -  то
гудение, дробный стук ключей радистов. Висел слоистый табачный дым.
     В   комнатах   политуправления   взлохмаченные  инструкторы   сидели  в
расстегнутых  кителях. Одни принимали по .телефонам  донесения, другие  сами
печатали на машинках сводки, третьи, зарывшись в бумаги, что - то  писали. Я
обратился к инструктору по  печати, который,  чуть ли не водя носом по узкой
полоске   бумаги,  вычитывал  гранки   воззвания  моряков   к  ленинградцам.
Оторвавшись от  чтения, он  некоторое время близоруко смотрел на меня  и  не
понимал, чего я от него хочу, а постигнув, неохотно поднялся и сказал:
     - Пройдем к полковому комиссару.
     Он  провел  меня  в  небольшую  комнату  к  начальнику  второго  отдела
Добролюбову. Полковой только что вернулся с фронта и был возбужден.
     -  Писателю  не  здесь,  а на  Пулковских  высотах  следовало  быть!  -
воскликнул он.
     - С охотой, но... меня послали сюда.
     -  Это не к  вам лично. Но стоило бы посмотреть,  как герой гражданской
войны Клим Ворошилов у Пулковских высот с моряками в атаку ходил!
     Эта весть не вызвала у меня восторга.
     - Неужели так плохи наши дела, что главнокомандующий  вынужден ходить в
атаку? - с тревогой спросил я.
     Мой  вопрос   смутил   полкового  комиссара,   он   поспешил  отпустить
инструктора и, когда мы остались вдвоем, доверительно сообщил:
     - Положение очень тяжелое. Фашист, сволочь, прет и прет. Измолотим одну
дивизию - на подходе другая! Гитлер  пообещал, что  после взятия  Ленинграда
кончится война. Вот они и лезут. Прямо одержимые! Наша первая бригада с ходу
в  бой  вступила. Третий  день  дерется  на  Пулковских  высотах.  Положение
отчаянное.  Устали  орлы, на ногах едва  держатся.  Ворошилов,  видно, решил
взбодрить. Схватил  винтовку и  пошел  впереди. У комбрига дух захватило: "А
вдруг убьют маршала, - беды не оберешься!" Подобрал самых  отчаянных ребят и
кинулся прикрывать Климента Ефремовича. В общем, страху натерпелись  и  он и
комиссар.  Но  Ворошилов воодушевил  моряков - за  день  больше  десяти атак
отбили!
     - Что же будет дальше?
     -  Все решат ближайшие дни, а может, и часы. Флот  не  жалеет снарядов.
Слышите, как бьют крейсеры и линкор?

     От  стрельбы  тяжелых  батарей  дребезжали  в  рамах  стекла  и  мигала
электрическая   лампочка   под  потолком,  Полковой   комиссар  вдруг   стал
официальным.
     - Вас,  как  имеющего  уже некий  опыт войны, мы  назначаем  редактором
многотиражной газеты воюющих кораблей,  - сказал он. - Соединение сборное. В
него  входят корабли разных  ОВРов -  рижского,  таллиннского,  выборгского,
кронштадтского.   Будете   выпускать   газету   для   сторожевиков,   минных
заградителей,  тральщиков,  сетьевиков,  спасателей  и   морских  охотников.
Кораблей,  как  видите,  много.  Но  в  соединении  нет  ни  типографии,  ни
наборщиков, а газету надо выпускать немедля.
     - Как же я это сделаю?
     - Могу  подсказать некие  ходы. Здесь,  на  рейде, как мне докладывали,
болтается баржа, прибывшая из Трон-зунда. На ней редактор и имущество газеты
шхерного отряда. Разыщите эту баржу и посмотрите, что вам может пригодиться.
Редактора отошлете в наше распоряжение.
     -  Есть, -  сказал я, хотя представления не  имел,  как сумею  наладить
немедленный выпуск газеты.
     Уже  надвигалась ночь. Артиллерия фортов  и кораблей продолжала бить по
южному  берегу.  Было  тревожно и душно, как перед  грозой. "Неужели и ночью
передышки не будет?" - невольно подумалось мне.