Почти  одновременно  подорвались  мой  "Артем"  и  "Володарский".   Мне
показалось,  что  их торпедировали.  Велев  приготовить  глубинные бомбы,  я
ринулся  в ту часть моря,  где, по моим  расчетам, могла находиться немецкая
субмарина. Но разве во тьме разглядишь перископ или след от него?
     Чтобы пугнуть  гитлеровских подводников, я  сбросил несколько глубинных
бомб и  вернулся к месту  катастрофы. Из пучины, проглотившей корабли, бурно
всплывал мазут и пузырился среди барахтавшихся в воде людей...
     - Разъедает глаза... скорей вытаскивайте! - кричали плававшие.
     Мои краснофлотцы, привязав к бросательным концам пробковые круги, стали
выуживать  тех, кто  имел  силы  уцепиться.  Одним  из  первых они  вытащили
старшину радистов Сорокина. Он плавал на МО - 211.
     - Где ваш катер? - спросил я у него.
     -  Не знаю,  меня  снесло  с палубы,  - ответил Сорокин. -  Я поплыл  к
"Артему" и опять попал в беду.
     Спасенные просили  пить. Их тошнило. Мазут разъедал глаза. И нечем было
промывать. У нас кончилась пресная вода.
     Подобрав из  воды  человек  пятьдесят, я  решил самостоятельно  догнать
корабли, ушедшие дальше, так как охранять мне уже было некого.
     Несмотря  на мглу,  лишь изредка  озаряемую  вспышками взрывов,  я  шел
полным ходом мимо застывших на минном поле транспортов. Чтобы не  налететь в
темноте  на всплывшую  мину, я  выставил на носу двух впередсмотрящих, самых
зорких старшин.
     Часа  через  два  мы  увидели на  горизонте  силуэты  крупных кораблей.
"Эскадра",  - догадался я, и дальше идти не решился. Малым кораблям в ночное
время без  вызова запрещено  подходить к миноносцам и  крейсерам. Они  могут
принять тебя за противника и расстрелять без предупреждения.
     Выключив моторы, я стал ждать рассвета. Вскоре нас придрейфовало к МО -
142. Он, оказывается,  шел  в конвое эскадры,  но из - за течи и повреждения
мотора отстал, а теперь, так же как я, боялся приблизиться к своему конвою.
     - Кто там впереди? - спросил я у командира катера.
     - "Киров", "Ленинград" и новые  миноносцы. Стариков  почти не осталось.
Собственными глазами видел, как погиб "Яков Свердлов".
     МО - 142,  оказывается, находился  в  каких  - то  двух  кабельтовых от
"Якова Свердлова". В девятом часу наблюдатели заметили в море всплывшие мины
и как бы след перископа подводной лодки. Командир МО -  142 на всякий случай
поднял сигнал: "Вижу подводную лодку противника", прибавил ход  и  кинулся в
погоню, сбрасывая на ходу глубинные бомбы.
     "Яков Свердлов" тоже поднял сигнал "Э", дал несколько гудков и вышел на
бомбометание;  он,  видимо,  сбросил  только  одну  малую  бомбу, потому что
вспучилась вода и послышался глухой звук,  а затем  вдруг взвился  у правого
борта  "Якова  Свердлова"  столб  пламени  и  мощный  взрыв  почти переломил
корабль.  Нос   и  корма   миноносца  были   задраны,  а  на   середине  уже
перекатывались волны.
     Корма миноносца все больше задиралась вверх, стали оголяться винты... с
палубы  посыпались  в  воду  люди,  а  вместе с  ними  и... глубинные бомбы,
приготовленные к сбрасыванию. Одна из этих бомб взорвалась почти  у борта МО
- 142. Его так тряхнуло, что заглох левый мотор и появилась течь.
     Катерникам  одновременно  пришлось   исправлять  свои   повреждения   и
подбирать  утопающих. Так они отстали от своего конвоя и вынуждены были лечь
в дрейф.

     - Какие-нибудь корабли ушли дальше? - поинтересовался я.
     - Навряд ли, -  „ответил командир  МО -  142. -  Мы обогнали  все
караваны.
     - Почему эскадра остановилась?
     -  Говорят,  что где  -  то показались торпедные катера.  На  крейсере,
видно, ждут рассвета.
     -  Очень  остроумно!  Ведь любому  курсанту известно,  что самое лучшее
время для такого перехода  -  темная ночь. В темноте,  какой бы ни был путь,
отделаемся меньшими потерями.
     - Командующий на крейсере, иди посоветуй, как ему действовать, - не без
издевки предложил мне командир МО - 142.
     До  рассвета  было  часа  четыре.  Я  разрешил  большей  части  команды
отдыхать,  а  сам оставался на  мостике.  Под утро услышал за кормой далекие
неясные крики с моря.
     "Тонут. И спасать, видно, некому", - подумал я и объявил тревогу. Катер
направил в сторону криков.
     По  пути  попадались плывущие  в  воде  бескозырки,  шляпки,  чемоданы,
обломки дерева. Наконец  увидели  людей, повисших  на  перевернутых шлюпках,
плотах, бревнах  и... всплывших минах.  Некоторые  раненые были  в  гипсовых
повязках.
     - Спасите!.. Нет сил... скорей! - кричали они.
     Все  они  были  с затонувшего ночью транспорта.  От холода и  усталости
мужчины и женщины с трудом говорили.
     Вода  в этом  участке  моря  была  такой  прозрачной,  что  я с мостика
разглядел темневшие на глубине рогатые шары.
     Избегая опасных  мест,  мы  стали  выуживать обессиленных пловцов. Трем
мужчинам, висевшим на минах, боцман крикнул:
     -  Эй,  на   минах!  Довольно  обниматься,  бросайте  своих   красавиц,
добирайтесь вплавь. Мы к вам подходить не будем.