Не  будь  комаров, лесная  жизнь могла бы  стать сносной.  Но комариные
полчища не  давали покоя.  Их назойливые пискливые голоса, укусы, от которых
нестерпимо зудела кожа,  доводили десантников  до отчаяния. Небольшой ночной
дождь  не избавил нас от кровопийц.  Они проникали в любую щелку, ухищрялись
кусать сквозь комбинезон.  Бойцы в кровь расчесывали шеи, лица, исхлестывали
себя колючими ветками.
     Проверяя посты и следя за дорогой, я до утра сновал по лесу. К рассвету
так измотался, что ноги сами  подкосились. Опустившись  под огромной елью на
колени, я  ткнулся лбом в мох.  В  таком  положении проспал. наверное, минут
пятнадцать.  Когда я  очнулся,  то  был  мокрым от  дождя  и  руки покрылись
волдырями.  Умывание холодной водой мне  не помогло. Лишь одеколон , немного
ослабил зуд.
     Утром, взглянув на потемневшие от бессонной ночи и опухшие от  волдырей
лица  бойцов,  старший  лейтенант  Муранов  приказал  построить   из  ветвей
несколько шалашей, в которых можно было бы по очереди отдыхать.
     Но и в шалашах от комаров не было покоя. Их пришлось выкуривать дымом.
     Мне  удалось поспать несколько  часов на открытой  полянке  у дороги. В
местах, продуваемых ветерком, комары не водились.

     16 июля. Раздобыв несколько лопат,  мы начали рыть щели для укрытий. На
наше  счастье, вражеские  танки на приморском шоссе  не  появлялись. Старший
лейтенант стал подумывать, нельзя ли заминировать дорогу. Но чем?
     Ночью на участке соседнего взвода послышалась частая пальба. По тревоге
мы подняли свой взвод и заняли места у дороги.
     Не прошло и трех минут, как послышался визг тормозов. Почти передо мной
остановилась  легковая машина.  Мы  окружили ее  и,  открыв дверцы, вытащили
насмерть  перепуганного  начфина, его  охранника и шофера.  Двое из них были
ранены в ноги, так как бойцы стреляли по шинам.
     Недоразумение произошло по вине начфина. Он вез  "денежное довольствие"
- довольно крупную сумму.  Увидев на дороге  странно замаскированных людей в
комбинезонах, начфин принял их за бандитов и приказал шоферу гнать машину на
предельной скорости. Тут и началась пальба.
     Отправив пострадавших в санчасть,  мы не  отдыхали до  утра, потому что
принялись строить шлагбаум.
     Вот как приобретается опыт войны. Неужели всюду так?
     18 июля. Сегодня, когда мы рыли  окопы  в  лесу,  появился рассерженный
Бобков. Полковой комиссар, оказывается, привез из Кронштадта приказ Военного
совета о моем назначении  редактором многотиражной газеты. Не застав меня на
месте, он решил, что в погоне за романтикой  десантной жизни я бросил газету
на произвол судьбы.
     - Товарищ старший политрук, немедля возвращайтесь  на  базу и займитесь
своим  прямым делом,  - увидев меня,  приказал Бобков. - И  больше прошу без
моего разрешения не покидать базу.
     Не понимая, почему  полковой комиссар говорит со мной таким официальным
тоном, я все же решил обратиться к нему с просьбой:
     - Разрешите захватить с собой и наборщика? Я без него не справлюсь.
     - А он что здесь делает? С вами напросился?
     - Никак нет.
     Я   рассказал   о  своем  протесте,  высокомерном  ответе  штабников  и
нерешительности заместителя начпо. Это привело в ярость Бобкова.
     -  Ну,  погоди,  я  им  устрою  баню,  - пообещал  он.  - Научу уважать
советскую печать!
     27 июля. Вчера из  лесу  вернулись  на  корабль и  наши десантники.  Их
сменила сухопутная часть, охраняющая приморское шоссе.
     Сегодня   трюмы   нашей   "Полярки"   пополнились   новыми   торпедами,
притащенными на барже из Таллинна.
     Обычная пороховая  бочка  - ничто по сравнению с  этой  бывшей  царской
яхтой. Если какому -  либо шальному летчику взбредет с малой высоты сбросить
бомбу, то он и сам будет уничтожен мощной взрывной волной.
     Разведка противника навряд ли догадывается, какой корабль стоит рядом с
землечерпалкой  и   водолазными  ботами,  иначе  нас  бы  давно  разбомбили.
Бомбардировщики  гитлеровцев не  раз уже пролетали над заливом и сбрасывали,
свой груз где - то в Котлах.
     Когда  мы  уйдем  отсюда?  Нельзя  же  столько  времени  мозолить глаза
воздушной разведке  гитлеровцев. Наверное,  чуткие цейсовские  объективы уже
засекли всплывавшие подводные лодки. Настанет день, когда немцы разберутся в
снимках и прикажут бомбардировщикам очистить Лужскую губу.
     Ночи стали  прохладными, а  мы по привычке выносим  на  верхнюю  палубу
постели и укладываемся рядами. Неожиданно ночью из  Таллинна прибыл командир
бригады.  Подняв   всех   на  ноги,  он  принялся  распекать  распустившихся
"дачников" и одному из штабников влепил двое суток ареста.
     Теперь  по  кораблю  строгий  приказ: всем  спать  по  своим  каютам  и
кубрикам.
        "ПОД ТОЛЩЕЙ ВОДЫ"
     30  июля.  Сегодня  в  кают  - компании  появились  два  незнакомых мне
подводника - в  новых топорщившихся  кителях  без  нашивок. Один из них  был
белобрыс и бледен, другой, наголо остриженный, казалось, только что вернулся
с  курорта: круглое лицо его пылало от красновато -  шоколадного загара. Они
сели  за  стол  против  меня  и  за  обедом  как  -  то странно  вели  себя:
принюхивались  то к  хлебу,  то  к ложке,  то к  борщу. Наконец  круглолицый