Если немецкие моточасти будут двигаться таким же темпом, то дня через два их
нужно ждать в Усть-Луге.
     Но  мы  никуда  не  собираемся  уходить.  Получен  приказ,  запрещающий
самовольные отходы и эвакуации. За трусость - расстрел.
     Вечером с мостика "Полярной звезды" я  видел, как над Котлами кружились
"юнкерсы". До нас доносились глухие  удары, точно огромная ладонь хлопала по
земле.
     - Бомбят,  гады, - объяснил  дальномерщик.  -  Как вороны  кружат,  уже
третья стая.
     Из Ленинграда  я наконец  получил  телеграмму, объясняющую, почему  нет
писем из  дома.  Оказывается,  Союз писателей  эвакуировал  детей  и  жен  в
Гаврилово. На карте я с трудом разыскал этот город в Ярославской области.
     История   повторяется.  В  первую  мировую  войну  вместе   с  матерью,
братишками и  сестренкой мы почти  два года скитались  по  стране в товарных
теплушках. Мне  тогда было пять лет, и сыну моему  пятый пошел. Каковы будут
скитания эвакуированных нового поколения?
     15 июля. В Лужскую губу, после двадцатидневного пребывания на позициях,
пришли  три  подводные лодки. Мы  их  встретили торжественно:  на  "Полярной
звезде" был сыгран большой сбор, духовой оркестр грянул марш.
     Подводные лодки  сильно  обшарпаны. Краска на  бортах обтерлась,  всюду
ржавые пятна. Швартовые тросы стали огненно - рыжего цвета.
     У подводников,  почти три недели не видевших солнца,  бледные, обросшие
бородами лица. Одежда мятая, словно жеваная.
     На  позиции  они прокляли  белые ночи.  Всплывать удавалось лишь на два
часа в сутки. Не успевали полностью заряжать аккумуляторы.
     Во время перехода в Лужскую губу замучили частые  воздушные тревоги, то
и дело приходилось погружаться.
     Готовясь к торжественному обеду, прибывшие  подводники побывали в бане,
побрились и принялись  наглаживать парадные  форменки.  И в этот час  радист
штаба  получил  тревожную весть:  где - то  у  Гдова  линию фронта  прорвала
танковая группа  гитлеровцев,  переодетых в красноармейскую  форму.  Фашисты
появились и на приморском шоссе.
     Торжественный обед, конечно, был отменен. Прибывшие подводники получили
приказ уйти в Кронштадт.
     На "Полярной звезде" стали собирать десант для высадки на берег.
     Я был назначен замполитом в третий взвод.
     -  В  нем  собрана вся  корабельная интеллигенция,  - не  без  ехидства
пояснил оперативник, формировавший десант. - Бойцы прямо для вас подобраны.

     Оказывается,  в  третий взвод вошли  все  музыканты  духового оркестра,
писари политотдела, почтарь, киномеханик и наборщик типографии. В общем,  на
берег  сплавлялись  те,  без  кого,  по  мнению  штабников,  спокойно  можно
обходиться на базе.
     Мне хотелось уйти с десантом, но возмутило отношение к печатной газете.
     - Наборщика надо оставить на корабле, - сказал я.
     - Приказа менять не будем, - высокомерно ответил оперативник.
     Я пошел  в  политотдел.  Бобкова на  месте не  оказалось,  он  отбыл  в
политуправление. А его заместитель не решился спорить со штабниками.
     Третьим  взводом  командовал  худощавый  старший  лейтенант  Муранов  -
специалист по связи. Он  представления не имел, что надо  делать  бойцам  на
суше, но готов был сразиться с любым противником.
     Нас  переодели в  синие рабочие  комбинезоны,  выдали  винтовки, ручные
пулеметы и по три гранаты на человека.
     На шлюпках, которые буксировали катера, десант  высадился  на  лесистый
берег.
     Захватив походную  рацию,  резиновые  мешки  с  пресной водой,  сухари,
консервы и патроны, мы пешком двинулись через захламленный лес к приморскому
шоссе и там заняли оборону согласно плану.
     Окопов мы  не  рыли.  К  чему они?  Да  и  лопат  не было.  Пулеметчики
замаскировались   ветвями,  а  остальные   бойцы  прятались   за  деревьями,
поглядывая на дорогу.
     Если  бы появились  танки, мы бы  ничего  не смогли сделать  с ними. Но
тогда думалось, что наш десант - грозная сила.
     Старший лейтенант ушел в  соседний взвод договариваться о сигнализации,
а я взялся проверять посты и секреты.
     Трое  музыкантов ухитрились  раздобыть в поход спирту; расположившись в
зарослях  папоротника,  как  на пикнике, они выпили  и закусили  НЗ.  Затем,
заложив в гранаты запалы и опоясавшись пулеметными лентами,

     они  возомнили  себя  "братишками"  времен  гражданской  войны:  ходили
косолапя, никого не желали слушать и  требовали, чтобы их  немедля послали в
разведку. У этих "братишек" заряженные гранаты были так подвешены на ремнях,
что стукались одна о другую и могли взорваться в любую минуту.
     Мне пришлось силой разоружить музыкантов, арестовать  и здесь же в лесу
уложить спать под наблюдением двух часовых, охранявших походную рацию и наши
боезапасы.
     Другие  бойцы донимали меня вопросами: что делать, если появятся танки?
А я и сам не знал.
     На всякий случай все же посоветовал бойцам связать гранаты по три штуки
вместе. Ничем другим они бы не смогли остановить танки.