часов, которые хорошо раскупались
как товарищами по плену, так и гражданским населением.
Устраивались даже ?рукодельные? выставки. Образцы этих поделок и сейчас 
демонстрируются в Баварском музее армии.
В фортах существовал театр, в основном французский. (Русский театр был лишь в 
одном форте.) Но в нем могли играть и знавшие французский русские офицеры. К их 
числу относился и Тухачевский.
Любопытны воспоминания о лагерных спектаклях.
?Театральные вечера были большим событием. Зрители приходили
в "безукоризненной униформе". В части каземата устраивался буфет,
где угощались вином. Восторг зрителей вызывали женские роли. Сцена в этих 
случаях наполнялась запахами, порождающими выражение
?женского начала во французском характере?. Исполнители женских
ролей были одеты в специально присылаемые французам и бельгийцам
для этой цели с родины чулки, белье, дамские платья и т. д. "Дамы" в перерывах 
между действиями были окружены "кавалерами", которые сопровождали их "под 
ручку" в буфет. Наиболее успешные
* Они публикуются впервые в России в данной монографии.
77
исполнители женских ролей удостаивались особого внимания и галантности,
даже "целования ручки"?38.
Жизнь преподносила сюжеты, ничуть не уступавшие театральным
— от фарса до драмы. Тухачевский — на первых ролях.
Против него было возбуждено дело об оскорблении унтер-
офицера. Инцидент носил трагикомический характер, что заметно даже по тексту 
донесения от 8 апреля 1917 года.
?Унтер-офицер Ганс Абель в IX форте вечером 7 апреля в 9.00 предпринял 
предписанную перекличку в казарме левого крыла. Когда Абель проверял камеру 
номер 9, то обнаружил, что одного офицера нет. Потому он осмотрел всю камеру и 
нашел застеленную койку. Чтобы выполнить свои обязанности, он должен был 
убедиться
в том, что на ней лежит именно тот офицер (которого он недосчитался
на перекличке. — Ю. К.). Абель осветил карманным электрическим фонариком одеяло 
койки бегло против лица данного
офицера — лейтенант Тухачевский (русское звание "поручик" эквивалентно 
немецкому "лейтенант" — Ю. К.). Тот немедленно закричал
на Абеля: "Вонючий хам, пошел вон! Сукин сын, вон!" На что Абель спокойно 
переспросил: "Что вы сказали?!" Лейтенант Тухачевский
снова закричал: "Вонючий хам, пошел вон! Сукин сын, вон!" Абель записал эти 
оскорбительные выражения и вышел из помещения?39.
Дело было передано в суд ингольштадтской комендатурой
14 апреля. Три дня спустя суд, изучив поданные материалы,
счел их недостаточно информативными и санкционировал
более точное расследование обстоятельств:
?Выяснить, был ли осведомлен обвиняемый, и если да, то откуда,
что Абель — его лагерное начальство?40.
Уточнения, сделанные после скрупулезного расследования:
?Подсудимый был в достаточной мере осведомлен, что унтер-офицер принадлежит к 
надзорному персоналу военнопленных и является для него начальником, исполняющим 
служебные обязанности.
Об этом также гласят и доски объявлений форта, разъясняющие
пленным правила содержания и распорядка. Обвиняемый владеет немецким языком и, 
таким образом, мог прочесть и понять надписи. Подсудимый знал, что унтер-офицер 
поднял одеяло, чтобы
контролировать его местонахождение. Обвиняемый с середины
78
ноября 1916 года находится в форте IX и знает правила содержания.
Таким образом, вопрос о юридически значимой ошибке отпа-
41
дает...?
Тухачевский, разумеется, был вызван на допрос.
?Обвиняемый... утверждал, что унтер-офицер грубо сорвал с него покрывало и 
ногтем поцарапал ему лоб... Абель же заявил, что был очень осторожным при 
осмотре...?*2
В итоге — приговор:
?Слова обвиняемого являются оскорблениями и носят неуважительный
характер, они были высказаны непосредственно против унтер-офицера. Не было ни 
повода, ни оснований со стороны обвиняемого
вести себя подобным образом?43.
Тухачевский был приговорен к шести месяцам тюрьмы.
Несомненно, вынесению жесткого приговора ?поспособствовала
? и устоявшаяся репутация Тухачевского:
?Лейтенант Тухачевский — дерзкий молодой офицер, который
дерзил унтер-офицерам и адресовал им оскорбительные реплики?44.
Как упомянуто в судебном определении, наказание Тухачевского имело еще и 
назидательный характер: некоторые
пленные офицеры Ингольштадта ?высокомерно
и нагло? обращались с унтер-офицерами, служившими
в лагерном охранном персонале. Узники попросту отказывались признавать лагерный 
регламент,