можно сказать, видавшиевиды бойцы.

Новиков тепло улыбается и торопит нас завтракать:

— Идите, а то все остынет…

Однако спокойно позавтракать нам не удалось. Ребята налетели с расспросами: где 
были, что видели? Всех волновало сообщение о том, что немцы уже под Псковом.

Я отодвинул тарелку с недоеденным гуляшом. Фашистские танки, увиденные под 
Псковом, не выходили у меня из головы. Все еще мерещилось, как, поднимая пыль, 
идут они по дороге, эти стальные чудовища с черными крестами на броне. Неужели 
наши войска не смогут остановить их там?..

Вошедший в палатку посыльный матрос Евгений Дук прервал мои размышления. Он 
наклонился между мной и Алиевым и как бы по секрету сказал, что после завтрака 
мы все трое должны зайти к командиру. Годунов допивал чай и все еще рассказывал 
сидевшим рядом с ним товарищам, как он за неимением бомб бросил на немецкие 
танки свои подвесные баки. Алиев подошел к нему:

— Э, йолдаш (По — азербайджански — товарищ.), кончай травить. К командиру…

Последовало еще одно задание. И вот мы снова в воздухе. Только теперь нас 
пятеро. Возглавляет группу Егор Костылев, его ведомым идет Борис Годунов. Плюс 
наше звено в полном составе: Гусейн Алиев, Николай Соседин и я.

Нам приказано прикрывать бомбардировщики в полете до цели и обратно. Цель — 
танковая колонна в районе Пскова.

Над условленным местом (южнее Гатчины) мы встречаемся с девятью СБ. Что за 
летчики в этой группе, кто их командир, нам неизвестно. Неизвестны нам ни 
характер бомбардировки, ни заданная высота, ни основные вопросы взаимодействия. 
Самолеты наши не радиофицированы. А в школе нас учили… Да, но то была школа, а 
тут война!..

Костылев с Годуновым идут левее и чуть сзади бомбардировщиков на одной с ними 
высоте. Мы с Сосединым и Алиевым держимся чуть повыше и правее. Я впервые вижу 
бомбардировщики в полете так близко и не могу налюбоваться ими. Девять 
самолетов СБ идут, что называется, клином. Они величаво покачиваются на своих 
упругих крыльях. Хорошие машины, но, как я слышал, они уже понесли потери от 
огня вражеских истребителей.

Начали появляться отдельные облака. Вскоре бомбардировщики зашли в них всей 
группой. Поначалу земля просматривалась. Потом обзор ухудшился. Бомбардировщики 
уже не были видны, и Костылев, боясь столкновения, вывел нас под облака. Мы 
осмотрелись и не нашли самолета Соседина. Где он? Что с ним? Ничего, догонит! 
Но прошло пять минут, а Соседин не появлялся. Исчезли и бомбардировщики.

Вот и железная дорога Псков — Дно. Слева видна большая станция Карамышево. Я 
приметил ее еще в том, разведывательном, полете. Псков обходим с восточной 
стороны. Проглядели, кажется, все глаза, но ни бомбардировщики, ни самолет 
Соседина так и не обнаружены. Высота полета — шестьсот метров. Костылев ведет 
нас к дороге, идущей от Острова на Псков. Здесь вовсю бьют вражеские зенитки. 
Справа от нас из облаков вываливается горящий самолет СБ. Неуправляемая машина, 
оставляя в небе витой дымный след, падает. Помочь экипажу невозможно. Остальные 
СБ бомбят фашистов из — за облаков. Бомбят и, может быть, отбиваются от 
вражеских истребителей. А мы болтаемся под облаками…

Костылев ведет группу к Пскову. Он почти весь окутан дымом. На южной окраине 
города полыхают пожары. Похоже, что его только что бомбили. Танков на дороге 
нет. Возможно, там, в Пскове, идет бой. Но где же бомбардировщики? Я понимаю, 
как тяжело сейчас нашему ведущему Костылеву. Но и мы волнуемся не меньше. 
Чувство беспомощности перерастает в отчаяние. Горючее подходит к концу, а мы 
все еще крутимся возле Пскова, тщетно пытаясь найти своих товарищей. О выходе 
за облака и думать нечего. Мы не знаем их толщины. Можно столкнуться с 
возвращающимися бомбардировщиками. Радиосвязь — только она могла бы теперь 
поправить дело. Гляжу на маленькую панель радиоприемника, смонтированную на 
приборной доске моего самолета, и негодование охватывает меня.

А ведь говорил, и неплохо, хотя очень трещал. Несколько дней назад связисты 
установили его на моей машине и сказали, что будут пробовать связь земли с 
самолетом. Любопытных набралось тьма. Специалисты вытащили на открытое место 
радиопередатчик. Мне было поручено подняться над аэродромом на высоту двух 
тысяч метров и выполнить ряд команд с земли. На голове моей был шлем с 
вмонтированными в него наушниками. Связисты еще раз все проверили, и я поднялся 
в воздух. Вскоре заданная высота была достигнута. Сквозь треск в наушниках 
прорезался далекий голос: «Самолет, самолет, я земля! Если слышите меня, 
покачайте ^машину с крыла на крыло». Я покачал. «Отлично, сделайте левый 
вираж!» Я сделал. «А теперь правый!.. А теперь фигуры пилотажа!..» Я выполнил 
все команды и под конец услышал: «А ну, Каберов, штопорни!» Убрав газ и задрав