полностью вступила в свои права.

За две недели нашего отсутствия фронт приблизился к Ленинграду еще на двадцать 
пять километров. Фашистские войска вслед за Новгородом захватили Чудово и 
теперь обходят Ленинград, устремляясь к Неве, к Ладожскому озеру. Уже занято 
Тосно. Бои идут за станцию Мга. Всего шесть километров отделяют наш аэродром от 
окопов противника в районе Ропши, захваченной фашистами.

Новые истребители стоят в земляных капонирах под камуфляжными сетками. 
Оставшиеся после вражеского налета «ишачки» наши техники починили и передали 
другим частям. Штурмовики куда-то улетели.

В свое время прикомандированные к нам для получения новых самолетов Алексей 
Солдатов, Владимир Широбоков и Борис Семенов стали теперь летчиками нашей 
эскадрильи.

Капитан Уманский с утра обошел стоянку, все на ней осмотрел внимательным 
хозяйским глазом, затем вызвал к себе инженера Сергеева.

— Знаете ли вы, что от нашего аэродрома до линии фронта всего несколько 
километров?

— Знаю.

Так вот, прошу вас все лишнее со стоянки убрать, палатку оружейников 
замаскировать, щели около самолетов углубить до полного профиля.

— На это надо время, — робко проговорил Сергеев. Командир эскадрильи, казалось, 
пропустил эти слова мимо ушей.

Через два часа доложите. А вечером — запомните, инженер: вечером! — мы с вами и 
комиссаром будем проверять состояние личного оружия младших авиационных 
специалистов и всего технического состава.

Не знаю, — пожал плечами растерявшийся Сергеев. — И обслуживание самолетов… И 
все это… Не знаю… Нам не успеть…

Тогда вам нечего здесь делать, инженер, — резко сказал Уманский и, еще раз 
напомнив о своих требованиях, холодно закончил разговор: — Идите!

Инженер ушел. В землянке было так тихо, словно в ней не осталось ни единой 
живой души, Я оформлял очередной номер «боевого листка» и раздумывал о Сергееве.
 Не было сомнений, что он побрюзжит, но сделает все, что положено. Да и как не 
сделать! Фашисты рядом. Кто знает, что будет завтра или даже сегодня вечером? 
Летчики в случае угрозы захвата аэродрома противником улетят, А техники? 
Инженер понял, конечно, что командир прежде всего о них самих заботится.

Бегу на стоянку вывешивать «боевсй листок», а на ней уже вовсю кипит работа. 
Возле моего самолета Грицаенко и Алферов стоят по пояс в траншее и знай шуруют 
лопатами.

— Ничего, все правильно, товарищ командир. Кто знает — может быть, завтра из 
этих окопов нам стрелять придется. Да и делов-то тут — Инженера на стоянке не 
видно. Я нахожу его в самолетном контейнере, который служит домиком звену 
Багрянцева. Михаил Иванович пришивает чистый подворотничок, а Сергеев — 
пуговицу к комбинезону. Пришивает и брюзжит:

Подумаешь — пуговица! Оторвалась — что тут такого? Так нет же, плохой пример, 
говорит, показываете подчиненным.

Но пришил же? Пришил. Тебе не хуже от этого? — говорит Багрянцев. — Стареешь, 
Андреич, вот и брюзжишь…

Я присаживаюсь рядом с ними, достаю из кобуры и начинаю осматривать свой «тэтэ».


— Да, чуть было не забыл! — спохватывается Сергеев. — Мне ведь оружие надо еще 
осмотреть. Вечером будет поздно.

Он прокручивает барабан своего нагана, высыпает патроны, волнуясь, смотрит на 
свет сквозь канал ствола.

— Повесит, вот за это повесит!

Инженер спешит к оружейникам, чтобы организовать осмотр всего оружия и 
почистить его. А ровно через два часа он уже докладывает командиру:

Товарищ капитан, все ваши указания выполнены. С оружием полный порядок.

А говорили — не справиться! — Уманский глядит на инженера подобревшими глазами: