— Спасибо вам, Владимир Андреевич…

К полудню туман рассеялся, и в образовавшийся над аэродромом просвет глянуло 
голубое небо. Командир вызвал к себе Багрянцева, Семенова и меня. Перед 
капитаном лежала карта с намеченным на ней маршрутом. Рядом, недовольный, будто 
он проглотил шомпол, стоял Аниканов.

— Разведать дорогу от Чернышева до Косколова, — обращаясь к Багрянцеву, сказал 
Уманский. — Особенно внимательно осмотреть побережье Лужской губы. Вы яснить, 
не скапливаются ли вражеские войска. Вылет не медленно. Вопросы?

— Нет вопросов.

— По самолетам!

— Есть! — Багрянцев козырнул и, повернувшись по — уставному, вышел. Мы 
последовали за ним.

Взлетели Багрянцев и я. Семенов почему-то задержался и на задание не пошел.

Из Ропши по нашим самолетам ударила зенитка. Впереди возникли расплывчатые, как 
медузы, сизые разрывы. Внизу еще держался туман, и только в редкие окна 
одинокими островками проглядывала земля. Дороги совсем не было видно. Район 
Косколова и Лужской губы, весь Кургаловский полуостров тоже были закрыты 
туманом. Просматривался только острый пик мыса Колгомпя.

Кружить было бесполезно, и мы развернулись на обратный курс. Впереди, чуть в 
стороне, полог тумана разошелся, открыв небольшую полоску земли. «За мной!» — 
услышал я по радио голос Багрянцева. Его самолет нырнул вниз. Сняв гашетки с 
предохранителя, я немедленно последовал за ним. Под нами протянулась дорога. 
Она была заполнена вражескими войсками. Они двигались в сторону Ленинграда. 
Пехоту время от времени обгоняли машины. Пользуясь туманной погодой, гитлеровцы 
совершали переход к линии фронта днем. Они явно не ожидали нашего появления и 
не успели разбежаться. Пулеметы и пушки ЛАГГ-3 сделали свое дело. Не меньше 
сотни вражеских трупов осталось на дороге после нашего налета. Багрянцеву 
удалось еще поджечь легковую автомашину.

Пробив пелену тумана, мы взмыли вверх. Жмурясь от яркого, еще по — летнему 
светившего солнца, взяли курс на Низино. На аэродроме Уманский, выслушав доклад 
Багрянцева, попросил нас как можно точнее показать на карте место, где мы 
атаковали пехоту. Командира интересовало, сколько было фашистских войск, 
сколько машин и каких. Уточнив все, что ему было нужно, капитан взял телефонную 
трубку и доложил штабу о результатах разведки.

— А скажите, товарищ Багрянцев, — сказал он минутой позже, — какие выводы вы 
сделали для себя из этого полета? Что, по — вашему, нужно нам теперь 
предпринять? И каково на этот счет ваше мнение, товарищ Каберов?

Я почувствовал себя неловко. Мы, истребители, привыкли докладывать о том, что 
видим во время полета, а тут… выводы. Пока я раздумывал, Багрянцез сказал:

— Вывод мне ясен. От Ропши до берега Финского залива недалеко — каких-то 
пятнадцать — восемнадцать километров. Немцы стягивают войска к Ропше. Значит, 
готовятся к прорыву на Петергоф. Наш аэродром у них на пути. Он им очень мешает.
 Не исключена возможность заброски в район аэродрома диверсионных групп. Я бы, 
товарищ командир, усилил караулы и посты по охране мест отдыха летного и 
технического состава.

Что ж, вы правы, Михаил Иванович, — задумчиво проговорил Уманский, выслушав 
Багрянцева. — И я рад, что мнения наши совпадают. Признаться, вопрос об охране 
аэродрома меня волнует…

Вскоре после нашего разговора с командиром над аэродромом появилась четверка 
МЕ-109. Словно коршуны, выслеживающие добычу, вражеские самолеты делали круг за 
кругом. Это, несомненно, были разведчики. Не приняв боя с нашими стремительно 
взмывшими ввысь истребителями, они ушли восвояси.

Было ясно, что гитлеровские авиаторы заинтересовались нашей новой техникой. Уже 
на другой день над Ропшей появился небольшой одномоторный фашистский самолет 
«Хеншель-126», охраняемый шестеркой истребителей. По — видимому, в его задачу 
входило корректировать огонь немецких артиллерийских батарей, нацеленных на 
наши стоянки. Медлить было нельзя. Взлетела ракета, и наше дежурное звено 
(Косгылев, Киров и я) поднялось в воздух.

Бой был недолгим, но тяжелым. «Хеншель» скрылся в облаках и больше не появлялся.
 А истребители, почувствовав свое двойное превосходство, охотно вступили с нами 
в бой. Но уже через пятнадцать минут два из них были сбиты. Остальные, 
воспользовавшись облачностью, вышли из боя.

Когда мы приземлились, адъютант объявил мне и Кирову, что после заправки