с истребителем. Атмосфера полного спокойствия, неторопливости. Пилоты беседуют 
между собой. Путь прокладывает штурман.

Говорят, истребители — народ беспокойный, энергичный, в решениях быстрый. 
Ничего не поделаешь — по машине и характер! У нас ведь сложа руки не посидишь, 
да и маршрут за тебя никто прокладывать не будет. Везде все сам. Ты и летчик, и 
штурман, и стрелок, и радист, и бортмеханик. И если тебя на истребителе до 
ветру приторопило — терпи до посадки. А здесь конструктор предусмотрел все, 
даже туалет. Ишь, на дверях вычерчены два нуля.

Осматриваюсь. Все ребята наши смотрят в иллюминаторы, беседуют.

— Михаил Иванович, — обращаюсь я к Багрянцеву, — как тебе нравится этот 
корабль?

— Старенький, но ничего. — Багрянцев окидывает взглядом пассажирскую кабину.

— А летать на таком хотел бы? Он улыбается, Нет. Мне по душе истребитель.

— Я тоже истребитель не променяю ни на какой другой, пусть даже самый 
комфортабельный самолет, — говорю я. — Понимаешь, на истребителе ты свободен, 
как птица: высота, стремительность, маневр! Обрушится «мессершмитт» на такую 
машину, как эта, — что она сможет? А попадись он тебе или мне, когда мы на 
истребителях, — в два счета пристукнем!

Багрянцев соглашается.

— Это верно. Но у них, — он кивает в сторону пилотской кабины, — у них своя 
романтика. Доставляют срочные грузы, эвакуируют раненых с фронта. Летают в 
непогоду, да еще ночью, А это тоже нелегко. Ребята онимужественные, 
уравновешенные. Наш брат истребитель в этом им может позавидовать…

Тут Багрянцев обратил мое внимание на человека, сидевшего на полу.

— Видал чудака? Что это с ним такое? А ведь он — истребитель.

Это был один из прикомандированных к нашей группе летчиков. Он надел на себя 
парашют и расположился возле самой двери.

— Вечно он с причудами, этот Володька Широбоков, — сказал Михаил Иванович.

Я подсел к Широбокову. Мы познакомились. Конечно же, мне было интересно узнать, 
зачем он надел на себя парашют.

— Как зачем? А если случится что?

— Так ведь высота полета сто пятьдесят метров.

— Это не имеет значения. Я не привык полагаться на волю случая. В полете ничто 
не должно застать меня врасплох.

Нет, этот парень не был трусом. В нем виделся, что называется, человек с 
характером.

Самолет летел, слегка покачиваясь. Внизу развертывалась живописная панорама 
Подмосковья, На одном из аэродромов мы ненадолго приземлились, и дозаправленный 
самолет снова взмыл в небо.

В пункте назначения нас уже ждали. Мы отдохнули, а утром пришли на завод. 
Большое впечатление произвели на нас его гигантские цехи, конвейерные линии, 
весь процесс создания самолетов. С конвейера потоком сходили новенькие 
истребители ЛАГГ-3.

Дни учебы пролетели незаметно. После зачетов летчиков пригласил к себе главный 
конструктор самолета Семен Алексеевич Лавочкин. Тепло и сердечно встретил нас 
этот душевный, веселый человек. Каждому пожал руку, каждого пригласил сесть, 
потом достал коробку «Казбека»:

— Угощайтесь, морячки!

Морячки с удовольствием задымили. Мы с Тенюгиным некурящие, но тоже взяли по 
папироске и спрятали их в карманы — «на память от Лавочкина».

Семен Алексеевич долго и подробно расспрашивал нас о положении под Ленинградом.

Конструктор рассказал, что самолет ЛАГГ-3 прошел испытания в бою и что завод 
получил о новой машине хорошие отзывы. Он сообщил нам также, что успешно идет 
работа по созданию нового истребителя с мотором воздушного охлаждения, по 
качествам намного превосходящего существующую машину,