задушевные речи и добрые напутствия.

А назавтра мы снова встретились с подполковником Корешковым, и он, еще раз 
поздравив меня, подержал на ладони мою звездочку, как бы пробуя ее на вес.

— Порядок! И нельзя не закурить по такому случаю. Не забыл, как дым-то пускать 
из носа?

Мы взяли из его портсигара по папиросе и закурили. И я, конечно, закашлялся.

— Тоже мне герой! На войне курить не научился.

В это время к нам подошел невысокого роста офицер:

— Товарищ подполковник, машина готова, можно лететь.

— Знаете друг друга? — Корешков перевел взгляд с Саблина на меня.

— Знаем.

Я вспомнил, как однажды в дикую штормовую погоду старший лейтенант Саблин ночью 
доставил нам на остров почту. Мы уговаривали его остаться, заночевать, но он 
улетел к соседям («Там тоже ребята ждут писем»).

Вскоре я уже летел на самолете У-2, управляемом Саблиным, в родную Вологду.

Как всегда, дни побывки в родных краях промелькнули быстро. Согласно 
предписанию я через неделю прибыл в Москву и явился на прием к командующему ВВС 
Военно — Морского Флота генерал — полковнику С.Ф.Жаворонкову.

— Так вот вы какой, капитан Каберов! — меряя меня взглядом, сказал он с улыбкой,
 после того как я ему представился. — А мне почему-то вы виделись богатырем.

— Что делать, товарищ генерал! Не удался ростом.

— Ничего, зато кое в чем другом удались. Садитесь. — Он указал на кресло. 
Первым, на что я обратил внимание в кабинете Жаворонкова, был фотопортрет 
полковника Кондратьева — точно такой же, какой я видел у нашего комдива.

Наша беседа была непродолжительной. Жаворонков сообщил мне, что отныне я летчик 
— инспектор Ейского авиационного училища. Моя просьба оставить меня на фронте 
была вежливо выслушана и твердо отклонена.

— Повоевали, товарищ Каберов, и хватит, — сказал генерал. — В вашем боевом 
опыте нуждается молодежь. Позаботьтесь о том, чтобы курсанты, обучаясь, 
чувствовали себя как бы в боевой обстановке. Мы отправили в училище трофейный 
истребитель «Мессершмитт — 109». Вам придется полетать на нем. Всего доброго, 
товарищ Каберов!..

На этом можно было бы и завершить мою книгу, потому что вплоть до дня победы 
над фашистской Германией мне больше не довелось участвовать в боях. После года 
работы в Ейске я был послан на высшие офицерские курсы, а потом получил 
назначение на Дальний Восток. В послевоенное время закончил Военно — воздушную 
академию. Командовал полком, летал на чудесных реактивных истребителях.

Все это было захватывающе интересным. Но в последней главе своих воспоминаний я 
позволю себе рассказать лишь о двух мирных днях, которые всколыхнули в моей 
памяти все пережитое на войне.




КАМЕНЬ ВОЗЛЕ КАЛИТКИ


В августе 1961 года исполнилось ровно двадцать лет с того памятного для меня 
боя, после которого мой И-16, приземляясь на ржаном поле возле деревни Большая 
Вруда, ударился о большой камень — валун.

Двадцать лет! Как хотелось бы взглянуть теперь на те места, навестить Зинаиду 
Михайловну Петрову, в чьем доме нашел я приют после постигшего меня несчастья. 
Но прежде надо узнать, живет ли она доныне в тех краях. И вот я посылаю письмо 
в Волосовский райком партии.

Вскоре приходит ответ. «Зинаида Михайловна ждет вас в гости», — пишет мне 
секретарь райкома П. Я. Кожинская. Сама Зинаида Михайловна тоже присылает мне 
письмо, да такое доброе и душевное, что после него не .побывать в Большой Вруде 
было бы просто грешно.

Течет, течет под колеса моей «Волги» серый асфальт шоссе. Еду по маршруту: