И еще хотелось бы упомянуть здесь об одной свойственной Никитину черте — о его 
удивительной находчивости, боевой сметке. Приведу такой пример. 

Николай Михайлович ведет шестерку «харрикейнов» к Колпину. Мы прикрываем свои 
наземные войска на линии фронта. Когда до окончания срока прикрытия остается 
каких-то десять минут, по радио поступает сообщение: «Со стороны Гатчины курсом 
на Колпино — самолеты противника!» Едва мы развертываемся против них, как 
следует команда: «Задержать самолеты противника, не допустить к Колпину!» Легко 
сказать — задержать около сорока бомбардировщиков Ю-87 в сопровождении 
истребителей! Но мы вслед за Никитиным на полной скорости врезаемся в группу 
фашистских самолетов. Опасаясь столкновения с нами, они шарахаются в стороны. И 
все же два «юнкерса» сталкиваются и, объятые пламенем, падают на землю. 
Вражеские истребители теряют нас в строю бомбардировщиков. 

Ю-87 и «харрикейн» — одномоторные самолеты. «Горбатый» истребитель английского 
производства по форме и размерам слегка напоминает «юнкерс». Но у того 
постоянно выпущено шасси. И Никитин идет на хитрость, Он приказывает нам всем 
выпустить шасси. «Как это выпустить шасси? — думаю я. — В бою нужны скорость, 
маневр, а тут...» Но приказ есть приказ... 

Мы проходим сквозь строй «юнкерсов» и развертываемся, следуя за ними. На 
какие-то секунды фашисты принимают «харрикейны» с торчащими снизу колесами за 
свои самолеты. Этого достаточно, чтобы каждый из нас выбрал себе цель. Сбито 
сразу четыре бомбардировщика, два повреждены. Противник бросает бомбы, не дойдя 
до цели. Разворачиваясь в разные стороны, Ю-87 уходят на свой аэродром. 

Уходим и мы. Но фашистские истребители бросаются в погоню за нами. Выручает нас 
группа капитана Ефимова, вышедшая нам навстречу. 

Воздушный массированный удар по Колпину был сорван. Сорван благодаря мужеству и 
находчивости нашего командира.




НЕ НА ТОЙ ВОЛНЕ


— Где это я? — спрашиваю себя, вдруг очнувшись, В недоумении гляжу в круглые 
глаза приборов. Выходит, я все еще в кабине истребителя? Вот они, рычаги 
управления, тумблеры, кнопки. Сижу, пытаюсь очухаться. Кровь стучит в виски, во 
рту пересохло. Пробую подняться — не хватает сил. 

Что же все-таки произошло? Самолет стоит на самой границе аэродрома. Мотор не 
работает. «Да ведь он же остановился в воздухе на последней прямой», — 
вспоминаю я. 

Товарищи подбегают ко мне, спрашивают, не ранен ли я. Спрашивают, почему меня 
так долго не было. Спрашивают, почему я один, где майор Мясников. 

Мясников... Силюсь припомнить, что произошло с Мясниковым, Но в голове все 
перемешалось. Иду на стоянку как пьяный. Вот она, наша растрепавшаяся на пару 
палатка. Вот капитан Дармограй. Ему нужны сведения о результатах полета. Нас 
обоих — меня и Мясникова — считали здесь погибшими. Но я жив. А Мясников?.. 

Да, да, мы сопровождали бомбардировщики Пе-2 из 73-го полка. Кто-то из летчиков 
на Пе-2 был другом Александра Федоровича, и Мясников прямо-таки с детской 
радостью пошел на это задание. В воздухе они перекликались по радио. 

А утром, еще до вылета, Александр Федорович был у нас в эскадрилье, где стоял 
его самолет. Став заместителем командира полка, он летал по-прежнему с нами. В 
ранний час Мясников успел обыграть кого-то в шахматы и был в добром, веселом 
настроении — много шутил, смеялся, рассказывал что-то веселое. Потом он написал 
письмо своей Матрене Макаровне и шестилетнему сынишке Юрке. Но последовал 
телефонный звонок из штаба, и вскоре мы были в воздухе. 

Бомбардировщики Пе-2 с бомбовой нагрузкой оказались быстроходнее наших 
«харрикейнов». Набирая высоту, мы отстали от них и встретились с 
«мессершмиттами». Их было много, этих фашистских хищников со свастикой на 
крыльях. Но наши бомбардировщики уже пикировали и, не обращая внимания на 
ураганный зенитный огонь, сбрасывали свой смертоносный груз на головы фашистов, 
укрепившихся на левом берегу Невы. 

Около часа вели мы бой с истребителями противника. Уже давно ушли наши 
бомбардировщики и вражеские зенитки умолкли, а мы все еще никак не могли 
оторваться от «мессершмиттов». Их было двенадцать, нас только восемь. Они 
прикрывались солнцем. И все же нам удалось сбить два «мессера». Тогда фашисты 
изменили тактику. Одна их группа атаковала нас сверху, а другая снизу. Но 
Мясников вовремя разгадал этот маневр. В мгновение ока от ведущего нижней пары