— Так, ясно... Невредим?.. Вас понял... А самолет?.. Вдребезги... 

Не вешая трубки, Мясников смотрит на нас. Лицо его несколько проясняется. Он 
пытается улыбнуться, но тут же снова становится серьезным. 

— Так, понимаю... Облетывал после ремонта?.. Но по чему же он к Териокам-то 
пошел?.. Ах, решил прогуляться... Так, ясно... Есть, товарищ полковник, всыпать 
обоим за... бдительность!.. 

Командир вешает трубку на рычаг телефоне. Целый день все мы ходим под 
впечатлением происшедшего. Да мне, признаться, и ночью не дает покоя мысль о 
Бискупе и его «чайке». 

Утром на зеленом пригорке, служащем крышей командного пункта полка, летчики 
собираются покурить. Ко мне подсаживается Сережка Сухов: 

— Да, теперь вам с Егором в четвертый полк лучше не наведываться! 

— А что? Мы бдительность проявили. Так, Егор? 

Из землянки выходит начальник штаба майор Куцев.

— Вы что это с утра пораньше табунитесь? Крышу не провалите. 

— Трофим Петрович, не звонили в четвертый? — спрашивает у него Ефимов, — Как 
там ваш коллега себя чувствует? 

— Звонил, — щурясь на солнце, неторопливо отвечает Куцев. — Отходит понемногу. 
Просил не наказывать Костылева и Каберова. Сам, говорит, виноват. Считает, что 
они действовали правильно, 

Что ж, Бискупа мы знаем как великодушного человека. Он иначе сказать не мог. Но 
нам понятно также, что мы поступили очень опрометчиво. 

Как получилось, что ни один из нас не попытался установить, не является ли 
злополучная «чайка» нашим самолетом? Как получилось, что ни Костылев, ни я не 
задумались над тем, почему она так спокойно идет по курсу, не реагируя на наше 
приближение? Можно было бы проследить, как она поведет себя, дойдя до аэродрома.
 Уничтожить ее мы могли бы в любой момент в два счета. Более того, ее можно 
было вынудить к посадке. Теперь нам ясно, что мы погорячились. Но что было, то 
было! 

Майор Куцев грозит мне пальцем: 

— Смотри, не сбивай больше своих!.. 

В этот момент на КП звонит телефон, и начальник штаба спускается к себе. Через 
минуту становится известно, что Ефимову, Сухову, Львову и Чепелкину предстоит 
вылет. 

На нашем аэродроме стоят штурмовики. Члены их экипажей — наши старые друзья. 
Тяжело нагруженные бомбами машины их уходят в воздух. И вместе с ними 
поднимается в воздух группа Ефимова. Цель — нанести удар по кораблям противника.
 Но обнаружить корабли почему-то не удается. На обратном пути на наши 
штурмовики пытается напасть семерка финских «капрони». Группа Ефимова 
завязывает с ними бой. На помощь ей идет по тревоге наша четверка во главе с 
Егором Костылевым. 

При этом в самом начале дела происходит недоразумение. Летчик Борисов в спешке 
садится в мою машину и поднимает ее в воздух. Мне волей-неволей приходится 
лететь на его истребителе. 

Над заливом мы встречаемся со штурмовиками. Истребителей с ними нет. По радио 
нами принята команда: «Быстрее помочь Ефимову!» Немедленно набираем высоту, но 
вражеские истребители уже уходят на свой аэродром. В группе Ефимова видим 
только три самолете. Где же четвертый? Возвращаемся домой и узнаем, что 
Чепелкин погиб. Истребитель его был подбит. Петр пытался дотянуть машину до 
берега, но не смог, стал садиться на воду и почему-то выпустил посадочные щитки.
 Возможно, он был ранен и сделал это автоматически. Машина коснулась воды и 
сразу же ушла в глубину. Петр не успел покинуть кабину самолета. 

Это был трудный день. 

В довершение всех бед Борисов повредил мой самолет. Придя с задания, он ни с 
того ни с сего стал приземляться против старта в направлении к посадочному 
знаку. Самолет в мгновение ока выкатился за пределы рабочей площади аэродрома, 
неожиданно налетел на зенитное орудие, скапотировал и, конечно, разбился. 
Летчик же (ему везло в подобных случаях) невредимым выбрался из кабины. Причем 
так получилось, что до этого Борисов разбил два моих самолета. Теперь он разбил