|
лежит Борисов. Лежит, курит, рассказывает Жене какую-то забавную историю. Дыму
в землянке — не продохнуть, словно в бане, истопленной по-черному. Я не
выдерживаю:
— Почему курите в землянке, товарищ Борисов? Вы же знаете, что командир
запретил это.
Виноват, сейчас проветрим. — Борисов гасит цигарку и открывает форточку...
Иду на стоянку. На ней ни самолетов, ни техников. Пронизывающий ветер да белая
поземка. Состояние подавленное. «Вот так же чувствовал себя и Володя Широбоков,
— вспоминаю я о погибшем товарище. — Но его машина была на месте, техники
ремонтировали ее всего несколько дней. А моя...» Нет сил бесцельно слоняться
вокруг землянки. Ребята дерутся, а я бездельничаю. На днях Львов и Костылев
сбили в районе Лидова Ме-109. Львов и Ефимов, прикрывая линию фронта в районе
Вороново — Липки, тоже уничтожили вражеский самолет. Мясников и Чепелкин
сегодня сбили «мессершмитт» над ледовой трассой, в районе Выстава, а Ефимов и
Сухов — над Кобоной.
— Нельзя, господин «мессершмитт», трогать наши машины! — крикнул по радио
Сергей Сухов, когда Ме-109 вспыхнул от меткой пулеметной очереди. — Они
хлебушко везут в Ленинград, а ты их...
Ефимов так увлекательно рассказывал в землянке про этот бой, что я еще острее
почувствовал невыносимость своего положения...
Гул моторов отвлекает меня от невеселых мыслей: возвращаются наши. Задрав
голову, смотрю на проносящиеся над стоянкой самолеты. Один за другим они быстро
приземляются, заруливают. Командир собирает летчиков в землянке, делает разбор
полета и дает указание быстрее подготовить машины к предстоящему вылету со
штурмовиками. Я подхожу к Мясникову:
— Разрешите обратиться, товарищ командир?
— Знаю, знаю, о чем будешь вести речь. Но что я могу придумать?
— Есть предложение, — говорю я. — Раз самолетов не хватает, давайте летать по
очереди.
Командир задумывается:
— Все это не так просто. Но пока суть да дело, не мешало бы тебе изучить Як.
Кстати, я тебе обещал как-то...
— На какой самолет прикажете, товарищ капитан?
— Иди на мой, к Макарову. Пусть он тебе покажет кабину. Слетаешь по кружочку, а
вечером, когда будет спокойнее, сходишь в зону, попилотируешь.
— Eсть!
Я немедленно бегу к Макарову:
— Ну, Сергей Сергеевич, показывай аппарат. Як осваивать будем. Командир послал.
Макаров — опытный техник. Он обслуживал самолет майора Ивана Романовича
Новикова, когда тот сражался с японскими самураями на Халхин-Голе. Участвовал
Сергей Сергеевич и в боях на Карельском перешейке во время
советско-финляндского конфликта перед Великой Отечественной войной.
Когда же разразилась эта большая война, он был назначен техником на самолет
Багрянцева. И еще одна важная подробность из фронтового послужного списка
техника Макарова. Когда противник прорвал нашу оборону севернее Ленинграда,
Сергей Сергеевич достал из чемодана старую бескозырку, расправил ленты, надел
ее, взял автомат и вместе с некоторыми другими своими товарищами в составе
батальона морской пехоты отправился на Карельский участок фронта. Врагу надолго
запомнятся атаки советских моряков, в рядах которых сражался Макаров. Потом он
был тяжело ранен, лежал в госпитале, а когда выздоровел, вновь возвратился в
родной полк.
Сидя в кабине, я невольно обращаю внимание на сильные руки Сергея и представляю
себе, как этот здоровенный, косая сажень в плечах, парень дрался в рукопашной,
как строчил из автомата, как резал проволочное заграждение, идя в ночную
разведку.
— Что ж, начнем слева по порядку, — встав на левую плоскость, говорит Макаров.
— Здесь стоит мотор М-105, тот же, что и на ЛаГГе, Приборы точно такие же, А
вот система уборки и выпуска шасси из щитков иная — воздушная. Вот это кран
воздушной сети. Это кран шасси. — Он указывает на большой рычаг. — Этой ручкой
|
|