Я побежал в каюту, схватил списки "Либерти" и увидел, что на "Вильяме Эстейер" 
находятся восемьдесят советских моряков, среди которых были и подводники. 

"Их тоже разместили в трюме, и, следовательно, они подвергались наибольшей 
опасности... Вероятно, многие из них погибли...", - решили и поспешил в кубрик 
к матросам и старшинам. По боевой тревоге им запрещалось выходить на верхнюю 
палубу, и они очень смутно представляли, что происходило на море. Тем не менее 
они понимали, что, если началось активное преследование, немецкие подводные 
лодки постараются отойти. 

- Ну как по-вашему: где лучше во время боя - на транспорте или в лодке? 
обратился я к подводникам. Этим вопросом я хотел скрыть свое беспокойство. Мне 
было совсем не до шуток. 

- На берегу, товарищ капитан третьего ранга! - отозвался кто-то из матросов. 

- А... на утопленном... были наши моряки? - обратился ко мне Свиридов. 

Я не мог солгать и ответил: 

- Да, были. Примерно столько же, сколько и на этом транспорте. 

Лица у всех помрачнели. Матросы вопросительно смотрели на меня. 

- Будем надеяться, что их спасут. Средств для этого на транспортах много. Люди 
наши, вы знаете, опытные, думаю, не растеряются, - обнадеживал я моряков, хотя 
сам не был уверен, что людей могут спасти. 

- Там... товарищ капитан третьего ранга, они тоже в трюме... жили? опросил 
кто-то. 

- Да, в трюме. На всех транспортах порядок один. 

- Тогда всем не спастись. Мы ведь размещены на два метра ниже ватерлиний. Один 
приличный прокол этой скорлупы, - матрос постучал по борту судна, - и мы с 
рыбами. 

- На то и война! - возразил Каркоцкий. - На войне везде опасно... и жертвы 
всякие бывают. Только наивные могут рассчитывать на войну без жертв. 

- А что ты думал? Думал, что американцы тебя под бронированный колпак посадят? 

- Да я ведь ничего не говорю, - отступил матрос. 

- Вы, старшина, и в самом деле напрасно напустились на матроса, - вмешался я, - 
он прав: если борт пробьют, то в кубрик действительно хлынет вода. Но рыбы 
здесь не будет... Ни одна уважающая себя рыба сюда не войдет. Слишком уж 
неуютно здесь, а в их распоряжении целый океан. Зачем же им сюда лезть? 

Лица моряков были по-прежнему мрачны. Моя шутка не вызвала ни одной улыбки. 

- Не забывайте, что торпеды попали в корму, а наши люди, как и мы с вами, 
находились в носовом трюме, - добавил я. 

- Война с призраками в полном разгаре, - шепотом отрапортовал мне Паластров, с 
биноклем в руке стоявший на левом крыле капитанского мостика. Он не уходил 
отсюда с момента объявления тревоги. 

- По каким мишеням бьют? 

- Все время слежу... Сейчас обстреливают вот эту несчастную льдинку! Паластров 
протянул мне бинокль. 

Мейер, казалось, несколько успокоился. Он прохаживался по мостику, поминутно 
прикладывая к глазам бинокль. 

- Как вы думаете, мистер командер, откуда нам сейчас грозит опасность? произнес 
Мейер, глядя на мою орденскую планку. 

- Подводная опасность почти миновала. Вы же видите, что делается, - я показал 
на кормовую часть горизонта, где водяные шапки, вздымавшиеся над местами 
разрывов глубинных бомб, создавали впечатление, будто море вдруг начало бурно 
кипеть. 

- Это ничего не значит. Они только глушат рыбу. Если бы они умели бомбить! - 
капитан махнул рукой. - Вы знаете, что сообщили несколько минут назад? 

- Кто сообщил?