разрешили... 

- Что я должен разрешить? 

- Бока немножко... намять ему. 

- Вы с ума сошли! - рассердился я. - И это вы, комсорг, говорите такие вещи? 

- Мы ему за дело. Он ведь про фашистов говорит, что они вроде не такие уж 
плохие люди... Даже некоторые американцы возмущаются... Они только вдвоем такие.
.. А таких только кулаками можно образумить... 

- Кто же второй? 

- Вот Берна и тот... его друг Чарли! Но тот меньше болтает. Тот по-русски не 
говорит, а этот знает язык... 

- Неужели в кубрике у вас происходят такие споры? - удивился Паластров. 

- Не-ет, в кубрике он не посмел бы. А вот как назначат рабочим по камбузу 
какого-нибудь матроса, Берна сразу к нему и... 

- А что Берна: постоянный рабочий на камбузе? 

- Не поймешь, кто он такой, только он все время там... Да он вообще везде... 

- Мистер команде, - услышал я голос капитана, - вы, кажется, хотели видеть 
остров Медвежий? Вот он, к вашим услугам! 

Оставив Свиридова на палубе, мы поднялись на мостик. 

В бинокль я увидел очертания берегов необитаемого острова, почти сплошь 
покрытого оледеневшим снегом. 

Установленный перед капитаном на большой тумбе ультракоротковолновый 
приемопередатчик вдруг захрипел, и из него послышались какие-то шипящие звуки. 

- Сейчас конвой будет делать поворот, - пояснил нам Мейер, привычное ухо 
которого, видимо, легко разбирало приказания начальника конвоя. 

- Откуда идут команды? - машинально спросил я. - Где старший начальник? 

- Начальник конвоя... 

Мейер не успел договорить. Раздались два сильных взрыва, и мы увидели, как в 
третьей колонне, слева и позади от нас, транспорт с высоко поднятым форштевнем 
погружается в воду. 

Охранение прозевало. Подводные лодки фашистов проникли в конвой и атаковали его.
 Приемопередатчик снова захрипел, и взволнованный голос повторил несколько раз: 
"Боевая тревога! Подводные лодки, подводные лодки! Транспортам самостоятельно 
атаковать перископы артиллерией! Ударным группам кораблей преследовать и 
уничтожать подводные лодки!" 

Одновременно со взрывом неприятельских торпед во всех уголках "Джона Кервера" 
зазвенели колокола громкого боя. 

Артиллеристы транспортов немедленно открыли огонь. Но морякам теперь повсюду 
мерещились перископы, и не удивительно, что стрельба велась впустую, тем более, 
что море было усеяно мелкобитым льдом, осколки которого на трехбалльной волне 
легко было принять за перископ подводной лодки. 

Все орудия транспортов - на каждом "Либерти" было по две спаренные пушки 
стреляли с максимальной скорострельностью. Никто не считался с тем. что снаряды 
рикошетировали о поверхность воды ив любую минуту могли угодить в соседние 
транспорты. 

- Что происходит, мистер капитан? - обратился я к Мейеру. 

Он непонимающе посмотрел на меня и пожал плечами. 

- Почему такая стрельба? - повторил я вопрос. 

- Отражаем нападение ваших немецких коллег, мистер команде. Не играть же танго, 
когда один из "Либерти" идет ко дну. 

- Какой транспорт тонет? - кричал я, чтобы капитан расслышал меня в грохоте 
орудий. 

- "Вильям Эстейер", номер "28Ф".