Это означало, что погрузиться мы не можем. 

Подводная лодка проходила через район, который регулярно патрулировали 
фашистские самолеты. С наступлением светлого времени любой корабль мог быть без 
особого труда обнаружен ими. Подводная же лодка, если она не может погружаться, 
- неплохая мишень для авиации. 

- Много бомб на нас падало за последнее время и вот... - как бы извиняясь, 
докладывал побледневший механик. - Нужно исправить клапанную коробку. 

Я приказал немедленно приступить к работе и объявить по кораблю артиллерийскую 
готовность. 

С рассветом у носового орудия застыли на своих местах подводники 
артиллерийского расчета. С мостика велось усиленное наблюдение. 

В надстройке стучали молотками два матроса. От них теперь зависело многое. 

Время, тянулось. Ремонт продвигался медленно. Из надстройки слышался один и тот 
же ответ: "Причины не обнаружены, пока неисправно". 

- Товарищ командир, - почти шепотом обратился Косик, - разрешите к пулемету 
поставить того новичка, Викентьева. 

Владимира Викентьева месяца три назад боцман взял из базового госпиталя. Один 
из наших матросов по болезни был переведен на береговую службу, и вместо него 
нам нужен был новый человек. Этой возможностью не преминул воспользоваться 
боцман. Викентьев понравился ему живой любознательностью и прямотой характера. 
"Мы из него воспитаем моряка и не просто моряка, а героя. Энергичный, 
старательный, дисциплинированный парень. Из него непременно выйдет герой?" - 
уговаривал меня боцман. Подготовка в боевых условиях моряка из солдата, никогда 
не служившего на корабле, несколько смущала меня. Но отказывать старому 
ветерану не хотелось, и по моему ходатайству Викентьев вскоре прибыл на 
подводную лодку. Сопровождаемый торжествующим боцманом, он неуклюже перебрался 
с пирса на надстройку подводной лодки, взобрался по узкому трапу на мостик и 
доложил мне о своем прибытии на корабль для прохождения дальнейшей службы. 

Его солдатское обмундирование, как говорится, "видывало виды", но сидело оно на 
нем очень аккуратно. Прямой, бесхитростный взгляд из-под густых русых бровей и 
добродушная улыбка сразу располагали к себе. 

На все мои вопросы солдат отвечал твердо и уверенно. 

- Не боитесь трудностей? Ведь специальность подводника сложная, очень сложная, 
- сказал я. 

- Никак нет! Не боюсь! - ответил Викентьев и сам смутился от своей 
самоуверенности. - То есть, конечно, я знаю, будет трудно, но... вся военная 
служба ведь мужское дело. Будет Трудно - буду больше учиться. 

- Ваш начальник - боцман, он будет из вас готовить рулевого, - в заключение 
сказал я. 

- Ну, пехота, пойдем! - дружески хлопнув вчерашнего солдата по плечу, боцман 
повел своего питомца в отсек. Викентьев развел руками, как бы говоря: "Что 
поделаешь, конечно, пехота", и направился за боцманом. 

С того дня он много и упорно учился, стал хорошим рулевым и отличным матросом, 
однако как пулеметчика я его не знал. Поэтому просьба помощника командира меня 
несколько удивила. 

- А вы уверены, что Викентьев хороший пулеметчик? - поинтересовался я. 

- Пулемет он знает еще по сухопутному фронту. Здесь, на лодке, он показал 
лучшие результаты и теоретически и практически. 

Мне оставалось только согласиться с доводами своего помощника. 

Викентьев быстро и не без гордости занял место у пулемета, тщательно проверив 
исправность оружия, как это делают заправские специалисты своего дела. 

Конца ремонта злосчастной клапанной коробки все еще не было видно, и мы 
продолжали двигаться в надводном положении. Вначале люди наблюдали за 
горизонтом с большим напряжением, но потом начали уставать. Бдительность 
постепенно стала притупляться. И как раз в такой момент нас подстерегала 
смертельная опасность. Из-за облаков вынырнул незаметно подкравшийся к нам 
фашистский самолет. 

Наши артиллеристы успели сделать всего лишь один выстрел, да и то неудачно. У 
самого борта подводной лодки разорвались две бомбы. Лодку сильно тряхнуло.