преследовавших ее фашистских катеров-охотников, всплыла в надводное положение и 
сообщила данные о движении конвоя. По ее донесению авиация в тот же день в 14 
часов 20 минут произвела первый налет четырьмя самолетами-торпедоносцами "Ил-4" 
и пятью бомбардировщиками "ДБ-3". Затем авиация нанесла еще два 
последовательных удара несколькими торпедоносцами и бомбардировщиками. В 
результате все шесть транспортов врага были уничтожены, поврежден один эсминец 
и затонули сторожевик и быстроходный тральщик. 

Подобных эпизодов из совместных боевых действий авиации и подводных лодок в те 
дни было много. И подводники относились к летчикам с большим уважением. Мы 
хорошо знали, как яростно противодействовал враг нашим доблестным летчикам и в 
каком тяжелом положении оказывались экипажи самолетов, подбитых и вынужденных 
садиться на воду в глубоком тылу врага. Поэтому нет ничего удивительного в том, 
что подводники всегда спешили к месту аварии самолета для спасения летчиков. И 
на этот раз все думали только о том, чтобы успеть оказать помощь боевым друзьям.
 

Учитывая влияние ветра и течений, Глоба довольно точно привел корабль к месту 
аварии бомбардировщика. Соблюдая предосторожность при подходе к месту аварии, 
мы погрузились, а когда подняли перископ, то увидели покачивающийся на 
спокойной поверхности моря катер. Он лежал в дрейфе. На его погнутой мачте 
развевался флаг с ненавистной свастикой. Возле катера был и полупогруженный в 
воду самолет. Ни на катере, ни на самолете никаких признаков жизни не было 
заметно. 

- Артиллерийская тревога! 

Мы решили всплыть и, приготовив свою единственную пушку, начали осторожно 
приближаться к месту аварии. 

На верхней палубе катера валялось несколько трупов моряков. На самолете, 
которому протаранивший его катер не позволял затонуть, зацепившись своей 
носовой частью за фюзеляж, никого не было. 

- Несомненно был бой, товарищ командир! - крикнул с борта катера посланный для 
обследования самолета Косик. - Очевидно, наши летчики отбивались... 

- Товарищ вахтенный офицер", слева пятьдесят - три катера-охотника Идут на нас! 
- доложил сигнальщик. 

Нависла опасность неравного боя в невыгодных для нас условиях. 

- Открыть кингстоны катера и быстро всем на борт лодки! - крикнул я. 

Расстояние до вражеских катеров не превышало сорока кабельтовых, и на дистанцию 
действительного артиллерийского огня они могли сблизиться с нами буквально за 
несколько минут. Я считал каждую секунду. Но надо было утопить катер и самолет, 
чтобы не оставлять их врагу. 

- Товарищ командир, у борта катера на воде труп нашего летчика! - раздался 
голос Косика. 

- Взять на борт. 

- Головной катер начал стрельбу! - напрягая голосовые связки, крикнул 
сигнальщик. 

- Открыть огонь по катерам! 

Дуэль началась. Противник, видимо, не ожидал, что советская подводная лодка 
вступит в бой в надводном положении. Катера изменили курс. Наши артиллеристы 
стреляли успешно, но им не удалось довести до конца свое дело. Косик и его 
подчиненные подняли из воды летчика, пустили ко дну катер с самолетом и прибыли 
на борт "Малютки". 

- Все вниз! Срочное погружение! Подводная лодка ушла на глубину. Артиллеристы, 
досадуя, разбежались по своим отсекам. Мы легли курсом к родным берегам. 

- Летчик живой! Будет жить! - сияя, доложил мне санитар - матрос Свиридов. - Мы 
его откачали, сделали искусственное дыхание... Поправится, непременно 
поправится... 

Летчик - широкоплечий молодой человек - лежал на носилках. Вся его грудь, шея и 
живот были в кровоподтеках. Раны на лице матросы успели перевязать. 

- Пульс хороший, - не без гордости пояснял Свиридов, - скоро, думаю, придет в 
себя... 

Всплыли мы ночью, намереваясь с рассветом снова погрузиться. Но неожиданно 
выяснилось, что неисправна вентиляция носовой группы главных балластных цистерн.