- Меня это даже возмущало. Мы считали себя оскорбленными, что фашисты обращали 
на нас так мало внимания. Наблюдение у них, вероятно, аховое, Кесаев развел 
руками и улыбнулся. - Во всяком случае я за них не отвечаю... 

Мы все рассмеялись. 

- Силуэты наших лодок ночью очень похожи на силуэты самоходных барж, комдив 
словно пытался оправдать ротозейство фашистов. 

- Когда конвой развернулся вот здесь, у мыса, - Кесаев ткнул карандашом в карту,
 - и лег курсом на север, кто-то на мостике пошутил: "Так они нас могут 
привести в свой порт". Однако никуда им не удалось нас привести. В 3 часа 23 
минуты раздался сильнейший взрыв. Головной транспорт фашистов загорелся в море 
как гигантский факел, и начал тонуть. Нам стало ясно, что транспорт, вероятно, 
наскочил на мину и... 

- Нет, - возразил комдив, - не то. Конвой атаковал Борис Кудрявцев и 
торпедировал транспорт... - Hy-y?.. - Кесаев даже вскочил. - Вот молодец, рыжий 
черт. Орел! А где он сейчас? 

- Возвращается в базу, - с ноткой самодовольства отвечал Лев Петрович, но 
прибудет только завтра. Лодка медленно идет, имеет существенные повреждения 
линии вала и машин. Кудрявцев сообщил, что после атаки очень сильно бомбили... 

- Да, да,, да! - спохватился Кесаев. - Значит, это он принял на себя всю ярость 
контратаки противника... 

- Вы рассказывайте по порядку, - поправил Хияйнен. 

- Да, так вот. Как только взорвался головной транспорт, все баржи в конвое 
начали поворот вправо, в сторону моря. В этот момент мы и получили возможность 
маневрировать для торпедной атаки. Лодка на полном ходу резко развернулась 
вправо, и через минуту мы выпустили две торпеды по второму транспорту. Обе 
попали в его кормовую часть. Транспорт, охваченный пламенем, начал тонуть, но 
мы не могли наблюдать за ним. Сыграли срочное погружение и ушли под воду. 
Катера-охотники уже бомбили, как мы тогда думали, "чистую воду" по другую 
сторону конвоя, и нас некому было преследовать. Теперь-то, конечно, понятно, 
что враг преследовал подводную лодку Бориса Кудрявцева, а о нашем присутствии 
вообще не подозревал... 

- Нет, они вас обнаружили, но не считали достойным противником... пошутил 
Прокофьев, но, встретив осуждающий взгляд комдива, осекся. 

- Шутки потом, - строго оказал Лев Петрович. - Значит, на вас не сбросили ни 
одной бомбы? 

- Никак нет, нас не преследовали вообще. 

- А где же вы получили повреждения, о которых докладывали в рапорте? 

- Ах, да, - вспомнил Кесаев, - это еще раньше нас ловушки поймали, на переходе..
. 

- Поймали и всыпали? - прыснул Прокофьев. 

- Опять шутки! - одернул его Лев Петрович, но и сам не выдержал и рассмеялся. - 
Ему все же всыпали меньше, чем вам, вы, очевидно, помните... 

- Зато мы одну ловушку сами послали к праотцам, а "М-117", я вижу, нет, под 
общий смех парировал нападки комдива Прокофьев. 

- Расскажите о соприкосновении с ловушками, - Продолжая улыбаться, приказал Лев 
Петрович Кесаеву. 

- Еще в пути, за восемь часов до занятия позиции, находясь в надводном 
положении, мы вдруг встретились с ловушками. Видимость была не более 10-12 
кабельтовых, и мы просто наскочили на них. Расстояние до головной ловушки не 
превышало 8-10 кабельтовых. Сразу же сыграли срочное погружение, ушли за 
большую глубину и начали маневрирование с целью уклонения. Но лодка тоже 
оказалась замеченной, и преследование началось немедленно. На нас сбросили 56 
глубинных бомб и причинили лодке повреждения. Мы уклонялись в течение четырех 
часов и, надо признаться, едва-едва оторвались от невероятно цепкого врага. У 
них, видно, гидроакустика работает хорошо... 

- На разбор похода с офицерским составом приготовите подробную карту не только 
боевого соприкосновения с конвоем, но и с ловушками, - приказал комдив Кесаеву. 
- Эти суда-ловушки представляют известную опасность для нас, и ими нельзя 
пренебрегать. Каждому командиру корабля надо изучить все подробности их 
тактических приемов и все имеющиеся о них разведывательные данные. Установим 
такой порядок: перед выходом в море командир лодки сдает зачет... нет,