Следовало повернуть в сторону берега, но это было рискованно. Поэтому решено 
было немедленно начать циркуляцию и, если отяжелевшая "Малютка" не справится с 
маневром, лечь на грунт и попробовать притаиться на месте. 

На первых порах казалось, что нам удалось обмануть врага. Большинство катеров 
ушли в сторону открытого моря. 

"Теперь мы быстро ляжем на грунт - и конец преследованию", - с облегчением 
подумал я. 

Но в это время два катера, зайдя с кормы, сбросили по правому борту новую серию 
бомб. Враг снова нащупал нас. В таких условиях ложиться на грунт было нельзя. 

Я решил отходить в общем направлении на северо-восток, меняя курсы в 
зависимости от расположения катеров противника. 

Враг преследовал нас до полудня, и его бомбы по-прежнему причиняли нам немало 
вреда. 

"Малютка" подошла к Лукульскому створу в районе Мамашая. Дальше начинались 
малые глубины, затруднявшие маневрирование. 

Пришлось резко развернуться вправо и увеличить ход до полного. Через несколько 
минут я приказал застопорить машины, но лодка по инерции продолжала движение 
вправо, к берегу, постепенно теряя скорость, и наконец легла на грунт прямо на 
фарватере. 

Маневр удался. Следующую атаку противник произвел впустую. Бомбы рвались 
сравнительно далеко от нас, за кормой. 

Мы притаились, слушая, как охотники все дальше и дальше уходят в море. Видимо, 
они полагали, что лодка либо утонула, либо ушла из района, так старательно 
"прочесанного" бомбами. 

Где-то уже далеко от нас, вероятно для очистки совести, катера сбросили еще 
несколько бомб и ушли. Тогда мы стали спешно приводить себя в порядок. Кок 
приготовил обед, и матросы, пообедав на скорую руку, начали исправлять 
повреждения. 

Я все время находился в центральном посту. Здесь же находился и матрос Поедайло 
Теперь его не в чем было упрекнуть. Когда мы проходили минное поле и уклонялись 
от катеров врага, он держался очень хорошо. 

- Сегодня я вами очень доволен, Поедайло! - похвалил я матроса. 

Поедайло что-то смущенно пробормотал. 

Трапезников искоса глянул на Поедайло, с которым он за последнее время очень 
сдружился, и глубокомысленно заметил: 

- Труд облагораживает... 

Поедайло сделал вид, что не слышал слов Трапезникова. 

- Скажу больше, - продолжал я. - Ваша мысль оставаться здесь помогла мне 
принять правильное решение. Возможен проход конвоя... Вот и выходит, что мы с 
вами стремимся бить врага, не бояться его. 

- Это боцман говорил, - словно оправдывался Поедайло. - Он считает, что когда 
врагу удастся нас прогнать, вот тогда и пройдет конвой. 

- И штурман так сказал, - вставил боцман между делом. 

- А я от командира слышал, что уходить из района нельзя, - сказал Глоба, и все 
рассмеялись. 

- Значит, мысль была коллективной, это еще лучше, не правда ли? обратился я к 
Трапезникову. 

- Правильно... особенно, если конвой в самом деле пройдет, - согласился 
Трапезников. 

Шум винтов вражеских катеров затих, и наш "слухач" доложил: 

- Чист горизонт! 

Исправив поврежденные механизмы и устранив последствия аварии, мы всплыли под 
перископ и, выйдя в район Лукульского створа, легли параллельно ему курсом на 
север.