- Расстояние до катеров более двадцати кабельтовых. Сближения не отмечаю! - 
спокойно докладывал Бордок, как бы разговаривая сам с собой. - Второй катер дал 
полный ход. В атаку, вероятно... 

- Они атакуют какой-то ошибочный объект, - решил помощник, - нас, похоже, 
потеряли. 

- Товарищ Каркоцкий, - передал я в телефонную трубку, - отсек пока осушать 
нельзя. Придется продержаться. 

- Я не потому вас просил, - ответил Каркоцкий. - Хотел доложить, что у нас все 
в порядке. Можем держаться сколько потребуется. 

Новая серия глубинных бомб! Катера, несомненно, считали нашу подводную лодку 
погибшей и сбросили последние запасы своих бомб на месте предполагаемой ее 
гибели просто для собственного успокоения. 

Более сорока минут охотники ходили в зоне слышимости наших гидроакустических 
приборов. Наконец они исчезли. 

- Осушить торпедный отсек! - получил я возможность подать желанную команду. - 
Приготовиться к снятию с грунта! 

Невозможно описать, с какой радостью выполнялось экипажем это приказание. 

Люди, словно подброшенные электрическим током, бросились к механизмам, проверяя 
и готовя их к пуску. Корабль ожил, все пришло в движение. Выбрасывая тонны воды 
за борт, на полную мощность заработала главная осушительная помпа, за которой 
так ухаживал Трапезников; трещал компрессор, забирая обратно в воздухохранители 
сжатый воздух, стравленный в отсек во время борьбы с аварией; по переговорным 
трубам летели доклады о готовности боевых постов к всплытию. 

- Хоть одним бы глазом глянуть на транспорты. Топим, топим, а сами не видим 
кого, - сквозь шум механизмов услышал я шепот Трапезникова. 

- Смотреть нечего, - возражал Поедайло, - я думаю, мавр сделал свое дело, пора 
ему и домой. А то, знаешь, катера могут еще раз проголосовать и... 

- Опять болтаете? - оборвав матросов механик, - Философствовать будете в базе. 
Особенно, вы, мавр. 

Диалог матросов навел меня на мысль: "Что, если в самом деле пойти к тому месту,
 где мы торпедировали транспорт, и осмотреть район моря, обследовать его, 
уточнить результаты атаки, за которую нас так преследовали". Чем больше я об 
этом думал, тем труднее мне было отказаться от этой мысли. Расстояние до 
предполагаемого места поражения транспорта при всех возможных погрешностях 
прокладки было не более трех миль. 

В центральный пост пришел Каркоцкий. Мокрая одежда прилипла к его сильному телу.
 

- Пробоина заделана надежно. В случае чего скорее рядом где-нибудь лопнет, чем 
в месте заделки, - доложил он. 

- Всплывем на перископную глубину и пойдём к месту потопления транспорта, 
посмотрим, что там делается, - объявил я парторгу свое решение. 

- Товарищ командир, - обратился механик, принимавший доклады от боевых постов, 
- лодка готова к всплытию. 

- Как обед? Готов? - задал я неожиданный вопрос. Экипаж не завтракал и не 
обедал, а время уже подходило к ужину. На камбузе в срок был готов завтрак. Он 
остыл. Обед также остыл. Но как только кок услышал команду "Приготовиться к 
всплытию", у него появилась надежда, что, наконец, обратят внимание и на его 
пост. Он сразу же принялся за дело и поэтому мог ответить мне с некоторым 
самодовольством: "Обед готов!" 

- Обедать! - не без удовольствия скомандовал я. - Гидроакустику еще раз 
прослушать горизонт. 

Обедали не сходя со своих мест. Кок и его помощник быстро разнесли пищу по 
отсекам, выслушивая похвалы проголодавшихся подводников. 

- Настоящий боевой обед, - не преминул оценить работу кока и Трапезников. 

- Тинико лучше готовит, с сацебели, - не без иронии бросил кок и поспешно ушел 
из отсека. 

- Ну ты, знаешь, не заговаривайся! - вырвалось у Трапезникова. Он, видимо, был