рассержен шуткой кока. 

- Тинико, насколько мне известно, женское имя. Почему же это вас обидело? - 
заинтересовался я. - Или это секрет? 

- Не обидело, товарищ командир, но... я так... Кок... он не в свое дело лезет, 
- матрос густо покраснел. 

Я не стал его расспрашивать, хотя упоминание о неизвестной девушке 
заинтересовало меня. 

- Обед действительно вкусный, - я передал пустую посуду матросу, исполнявшему 
обязанности вестового. 

- По-моему, обед обычный, - возразил Поедайло, - в приличном ресторане его бы 
постеснялись подавать... 

- Там варят без глубинных бомб, - подхватил Трапезников, немало обрадованный 
новым направлением разговора. 

- И без болтов, - механик вытащил из своей миски стальной болт. - Черт знает, 
что такое. Вызовите кока в центральный пост! 

Кое-кто прыснул. Вид у механика был суровый. 

- Почему борщ варите с болтами? - строго спросил механик, когда кок появился в 
отсеке. 

- Во-от он где! - расплылся в улыбке кок. - Это же от компрессора. Вот 
обрадуется старшина. Он его искал, искал. Проклятой бомбой... той, которая нас 
чуть не утопила, как шибанет! Мы искали, искали, а он, оказывается, в кастрюле..
. Вот хорошо, а то компрессор проволокой повязали, работает, но... 

- Какой компрессор? Какой болт? А куда он дел запасные части? Разрешите, 
товарищ командир, схожу посмотрю. Это же важный механизм, а они... проволокой...
 

- Пусть доложит старшина, зачем вам ходить. Работал же компрессор, значит, 
держит проволока, - возразил я, едва сдерживая смех. 

- А болт чистый был, товарищ командир, я его сам только утром, во время 
приборки, чистил, - заговорил кок. - От него в суп грязь не могла попасть... ну,
 если только смазка там. 

- Да, ничего себе... специя, смазка от болта, - вставил Трапезников. 

- Ничего, ничего. Значит, болт пошел впрок: все говорят, что борщ хороший. А 
плов тоже с болтом? - взял я тарелку в руки. - Или второе блюдо уже без всякой 
приправы? 

- Никак нет, товарищ командир. Плов во время бомбежки был закрыт. Разрешите 
идти? - кока, очевидно, обидел общий смех, вызванный моей шуткой. 

- Вы смеетесь, а не думаете над тем, что он храбрее вас обоих, - начал 
молчавший все время боцман, как только кок вышел из центрального поста. Он 
обращался к Трапезникову и Поедайло. - Кругом рвутся бомбы, а он готовит обед. 
Не рассуждает, как некоторые, а делает свое дело. Не кричит: "Бомбы, бомбы", а 
готовит обед! Понятно? 

- Да мы не зло смеемся... 

- Еще бы зло смеяться! - посуровел Халилов. - Я бы вам посмеялся зло. Ишь ты! 
Не зло смеются. Кок у нас очень добросовестный матрос. Он поварские академии не 
кончал. Сам все по книжечкам разным изучает. Ты говоришь, в ресторане 
постеснялись бы подать, а я говорю, не постеснялись бы. Лучшего борща не 
приготовишь... У тебя, Поедайло, аппетита нет, ты переволновался от испуга... 

- Конечно, я не храбрый! - обиделся Поедайло, - но... 

- Не только ты, мы все не такие уж храбрецы, - не дал договорить боцман, мы бы 
лучше на свадьбе гуляли, чем зайцами бегать от бомб. Но раз надо... раз надо, 
так будь мужчиной, умей держать себя. Вот хитрость в чем заключается... 

Боцман еще долго поучал бы матросов, но ему помешал помощник командира, который 
доложил мне об окончании обеда и готовности корабля к всплытию. 

Оторвавшись от грунта, мы медленно пошли вверх, удифферентовывая подводную 
лодку. 

Наконец приборы показали перископную глубину, и я смог поднять на поверхность