Поедайло получил увольнение и едва ступил на берег, как где-то напился. А 
напившись, вспомнил о победах своей лодки и решил, что теперь ему море по 
колено. 

У старика была молодая и красивая дочка, на которую безуспешно заглядывался не 
один подводник дивизиона. Поедайло решил посвататься к ней и, ввалившись в дом, 
довел старика до того, что тот вырвал из ограды жердь и с помощью ее пытался 
привести в чувство обнаглевшего матроса. 

У Поедайло хмель как рукой сняло, и он стал угрожать старику, что добьется 
выселения его и его дочери. Старик все же успел еще раз угостить жердью 
Поедайло, который, разбив на прощанье окно, убежал. А старик, не мешкая, пошел 
к комиссару. 

Пока Косик рассказывал мне эту историю, к лодке подошел сам Григоренко. Я 
пригласил старика на корабль и при нем подверг Поедайло суровому допросу. 

Матрос ничего не мог сказать в свое оправдание. 

- Двенадцать суток ареста, - до предела использовал я свою командирскую власть. 


Но тут, к моему великому удивлению, Григоренко вступился за провинившегося 
матроса. 

- Вы сами побачте, як я его разукрасив, - показал он рукой на шишку и затекший 
глаз. - Я ж его тим дрючком бив. Подумав, не выживе. А вин крепкий. Такой 
башкой можно сваи забивать або коней куваты. - Старик дорогой выяснил, что 
Поедайло участвовал в боевых походах лодки, и готов был простить ему все. 

- Цього урока ему на все життя, - показал он палку со сломанным концом, которую 
он захватил с собой как вещественное доказательство. 

Чтобы окончательно успокоить Григоренко, я поручил боцману провести его по 
кораблю и показать боевую технику. 

Уходя с корабля, старик долго уверял меня, что, если бы его Оксана согласилась, 
он охотно выдал бы ее замуж за подводника. 

В обеденный перерыв я приказал построить на пирсе весь состав "Малютки". Перед 
строем для всеобщего обозрения был поставлен Поедайло. Я подробно рассказал 
подводникам о проступке матроса и причине прихода на корабль старика Григоренко.
 

- Вы видите, что Поедайло, - сказал я подводникам, - не только мешает нам, он 
позорит нас. Я обращаюсь к вам, ко всему нашему боевому коллективу, и прошу 
помочь командованию перевоспитать матроса. Без вас, говорю прямо, мы не 
справимся с ним. И придется отправить его в штрафную роту. Но ведь это позор 
для нашей лодки! Я считаю, что наш коллектив настолько сплочен, что мы поможем 
Поедайло избежать штрафной роты. 

Я знал, что люди переутомлены, что у всех свои дела, свои заботы, но другого 
выхода не было. Хотелось спасти парня. 

Преследование 

После ночной вахты я выпил стакан крепкого чаю и растянулся на койке. 

- Командир тоже не железный, он тоже должен спать. Со вчерашнего дня на мостике,
 только вернулся, - услышал я приглушенный голос трюмного машиниста матроса 
Трапезникова. 

Война выработала своеобразные рефлексы. Несмотря на усталость, я почти всегда 
слышал сквозь сон все, о чем говорилось вблизи меня. 

- Да-а, тебе этого не понять, - насмешливо возразил боцман, - ты бы уснул, хоть 
тут фашисты свадьбу играй. 

- Я на вахте даже не зеваю никогда, не то чтобы спать. 

- Ишь чего захотел - зевать на вахте! - продолжал боцман. - Тоже мне, 
орел-подводник. И вахта-то всего несколько часов... 

- Ну и что ж? - отозвался Трапезников. - Собрание еще короче, а спят некоторые, 
и... даже со свистом. 

Намек был на Халилова. Злые языки говорили, что на собрании отличников в 
береговой базе он якобы уснул. Его кто-то даже прозвал за это "отличный 
храпун-подводник". Факт этот Халилов категорически отрицал, но Трапезников не