- Вот он! - первым заметил меня мой давнишний знакомый, командир подводной 
лодки Дмитрий Суров. - Сваны приехали! Теперь дело будет! 

Навстречу мне поднялись и другие командиры подводных лодок - Борис Кудрявцев, 
Астан Кесаев, Михаил Грешилов, Евгений Расточиль и Сергей Хаханов. 

Мне жали руки, расспрашивали о боевых делах подводных лодок соединения 
контр-адмирала Болтунова. 

- До вас не дошел рассказ о том, как Володя дрался с немецкой ловушкой? озорно 
блеснув глазами в сторону Прокофьева, обратился ко мне Хаханов. - Или вы уже 
успели насмеяться по этому поводу? 

- Нет, признаюсь, ничего не знаю, - ответил я. Мне было известно, что немцы к 
тому времени использовали на Черном море для борьбы с нашими подводными лодками 
так называемые суда-ловушки. Это были малые быстроходные, очень маневренные и 
хорошо вооруженные противолодочные суда, которые камуфлировались под обычные 
небольшие транспорты и предназначались для поиска и преследования наших 
подводных лодок. Расчет был на то, что командир подводной лодки, увидев в 
перископ такое судно, примет его за транспорт и начнет сближаться с ним для 
атаки. Суда-ловушки тем временем должны были своими точнейшими 
гидроакустическими приборами обнаружить подводную лодку, уточнить ее 
местонахождение и, выбрав момент, выйти в атаку против нее и потопить 
глубинными бомбами. Все командиры подводных лодок были предупреждены 
командованием о наличии у фашистов таких средств борьбы с нашими лодками, и мне 
было непонятно, каким образом такой опытный командир, как Прокофьев, мог 
попасть фашистам в лапы. И я тут же выразил свое недоумение по этому поводу. 

- Нет, я не ошибся, - парировал Прокофьев. - Я знал, что имею дело с ловушками. 
Вполне сознательно вышел в атаку и потопил одну из них... 

- Чем же?.. Они ведь так мелко сидят, что торпедой невозможно достать. 

- А мы перехитрили их, взяли да пустили торпеду по поверхности моря. 

- И ловушка не смогла уклониться? 

- Она-то не смогла, Но ее партнеры постарались отомстить за нее. - Хаханов 
показал на подводную лодку, ошвартованную у пирса. Сначала я подумал, что это 
стоит огромная цистерна, побывавшая под бомбежкой где-нибудь в Севастополе или 
Одессе, а так как такие искореженные коробки, эвакуированные с запада, можно 
было видеть в каждом порту, то я не обратил на нее внимания. Но затем я увидел, 
что передо мною год-водная лодка, "обработанная" вражескими глубинками. 

- О! - невольно вырвалось у меня. - Вероятно, она навсегда потеряна для флота. 

- Ну, ну, ну, типун тебе на язык! Рабочие говорят, через две недели 
отремонтируем. А ты говоришь "навсегда". Приходи-ка лучше завтра на подъем 
флага. Будем подымать на ней гвардейский флаг. Через две недели пойдем воевать! 
А ты со своей "Малюткой" еще подождешь, понятно? - и Прокофьев хитро подмигнул 
товарищам. 

- Пойду-ка я перешвартую лодку под погрузку торпед, - вдруг вскочил с места 
Суров. - Заговорился с вами... 

- Вот он тоже только что вернулся с победой, ты не слышал? - сказал Хаханов. 

- Да ну тебя. Не слишком ли много говорится о наших победах? - бросил Суров и 
поспешил к лодке. 

- О его походе я знаю. Мы получили отчетный Материал и ознакомились с ним. 

- А о походе Расточиля тоже знаешь? 

- Нет, об этом еще не слышал. - Интереснейший поход... Героический поход... 
Однако рассказать мне о нем Хаханов не успел. Беседа оборвалась. Командир 
дивизиона, узнав о моем прибытии, прислал посыльного с приказанием немедленно 
явиться к нему. 

- Доложи комдиву и возвращайся! - попросил меня Кесаев. 

Я побежал на плавбазу подводных лодок, где размещался штаб дивизиона. 

- Первый раз вижу командира корабля, которого приходится чуть ли не на. аркане 
тащить, чтобы представился, - с укором произнес командир дивизиона капитан 
второго ранга Хияйнен. 

За свою службу во флоте я вторично попал в подчинение ко Льву Петровичу 
Хияйнену.