вентилятор. 

- Добро... Остановить вентилятор! - приказал вахтенный офицер. 

- Пойдем попьем чайку, помощник, - предложил Станкеев. 

- Да, правильно, - охотно согласился я, - скоро мне на вахту... 

Мы направились к люку, но задержались из-за нового доклада сигнальщика. 

- Курсовой левого борта сорок, показался проблеск, на воде! 

- Вы точно видели проблеск? - спросил командир. 

- Так точно, товарищ командир, вот он: курсовой сорок, слева, на воде! Не так 
далеко. 

- Боевая тревога! Торпедная атака! - увидел и Вербовский тусклый огонек 
двигавшегося вдоль берега судна. - Лево на борт! 

Я бросился на свой командный пункт. 

"Камбала" легла на курс атаки. Боевые посты тотчас же доложили о готовности. 

Подводная лодка полным ходом неслась к вражескому кораблю. 

Я сверял расчеты с данными о противнике, которые поступали с мостика, и 
убеждался, что все идет хорошо. Все мы были возбуждены, однако каждый делал 
свое дело четко, быстро и точно. 

- Аппа-ра-ты! - понеслась грозная команда в торпедный отсек, на боевой пост. И 
вслед за ней: - Отставить! 

Но нервы у торпедистов были настолько напряжены, что команду "Отставить!" они 
приняли за "Пли!" Торпеды выскочили из аппаратов и устремились в заданном 
направлении. 

- Срочное погружение! - услышали мы следующую команду Вербовского. 

Люди, буквально друг у друга на плечах, посыпались в люк центрального поста. 

Потребовались считанные минуты, чтобы "Камбала" оказалась на глубине и начала 
отход в сторону моря. 

- По ошибке атаковали дозорный катерок; будь он проклят! Понятно? шепотом 
сказал мне Вербовский. 

- Бывает... - успокоил командира Иван Акимович, стоявший рядом. - Еще хорошо, 
что он оказался... слепым. Если бы он видел, как по нему торпедами швыряют, мог 
бы еще нас погонять... 

- Эх, если бы знать. Установить бы глубину хода торпед поменьше и залепить в 
борт этому дозорному, - досадовал я. - Но почему же он несет огонь? 

- Не знаю, не спрашивал, - сухо бросил Вербовский. 

- По-моему, иллюминатор приоткрыт или плохо затемнен, - предположил Станкеев. 

Несмотря на неудачу, первая атака принесла известную пользу. На боевых постах и 
командных пунктах были выявлены ошибки и неточности. Устранение их, несомненно, 
многому научило и подняло боевую выучку экипажа. 

Всеобщее разочарование было, конечно, велико, но оно очень скоро прошло. 

На следующий день меня подозвал к перископу вахтенный командир лейтенант Глотов.
 

- Как вы думаете, стоит доложить командиру: какие-то подозрительные дымы вот в 
этом направлении, посмотрите сами. 

Я с трудом различил на фоне облаков еле видимые клубы дыма. 

- Нужно доложить. Дымы судов, - заявил я. Вербовский приказал сыграть боевую 
тревогу и бросился в центральный пост. 

В нашем соединении Вербовсиий был единственный убеленный сединами командир 
подводной лодки. Он имел большой опыт работы с людьми, но возраст брал свое. 
Бывали случаи, когда он настолько уставал, что даже не мог вращать перископ, и 
мне приходилось помогать ему. Состояние нервной системы Вербовского также 
оставляло желать много лучшего. Он быстро раздражался.