- Почему так рано? - сделав вид, что мне непонятна причина волнения, спросил я, 
приняв рапорт от дежурного по команде - Чай пили? 

- Так точно, товарищ капитан третьего ранга, уже пили! 

- Вы, наверное, им опять не дали? - указал я на часть кубрика, где еще только 
поднимались со своих коек английские матросы. 

- Да... видать, немного помешали, товарищ капитан третьего ранга. Но... они 
понимают... - сверкая глазами, говорил Трапезников. - Конечно, волнуемся 
малость... 

Вид у подводников был образцовый: аккуратно подстрижены, причесаны, выбриты, 
обмундирование выглажено, обувь начищена до "лакового блеска". 

Мы прибыли на пристань очень рано, и буксира, который должен был доставить наши 
экипажи на линейный корабль, одиноко стоявший на обширном рейде, еще не было. 

Стояла "шотландская" погода. Моросил дождик. Но люди словно не замечали этого. 
Они шутили, смеялись, веселились. 

На линкоре нас встретили моряки надводных кораблей, которые с не меньшим 
волнением ждали знаменательного события. 

Одна за другой выходили из док-ярда подводные лодки и направлялись на рейд, к 
месту стоянии линкора. Их вели английские команды. Две лодки "Санфиш" и 
"Урсула" - ошвартовались к правому борту линкора, а две другие "Унброкен" и 
"Унисон" - к левому. 

Наши экипажи были выстроены на кормовых надстройках подводных лодок, английские 
- в носовой части палуб. 

На церемонию передачи кораблей прибыли из Лондона советский посол и глава 
советской военной миссии в Англии. Вместе с ними на палубе появились английские 
адмиралы. 

Стройные ряды моряков замерли. Под звуки английского гимна на кораблях был 
спущен английский флаг, а еще через минуту под звуки Гимна Советского Союза на 
кораблях был поднят советский Военно-Морской флаг. 

По окончании торжественного церемониала английские экипажи пересели на буксиры 
и отправились в порт. 

День был уже на исходе, когда подводные лодки получили разрешение командира 
отряда идти к месту своей стоянки в док-ярде, расстояние до которого не 
превышало трех миль. 

У внешнего причала док-ярда первой ошвартовалась подводная лодка "Санфиш", 
второй "Урсула". Затем одна за другой ошвартовались остальные корабли. 

На берегу собралось множество людей, пришедших приветствовать советских моряков.
 Здесь же прогуливались дородные полисмены. 

Я сошел с мостика и увидел на палубе Свиридова, который как бы застыл у 
развевающегося по ветру кормового флага. 

Под этим флагом всем нам стало теплее. От него веяло родным и близким. Он 
защищал нас от всего... 

Вечером я решил проверить, как обстоит дело с дежурной службой на лодке. 
Дежурный главстаршина Терлецкий, отдавая мне рапорт, в каждое слово вкладывал 
столько чувства, что, кажется, таких рапортов я не слышал даже на Черном море. 
За время наших переездов он соскучился по службе и теперь "отводил душу". 

На верхней палубе порядок был безукоризненный. Но в центральном посту я увидел 
матроса, возившегося с разобранным компасом. 

Свободные от нарядов люди уже давно должны были быть в клубе. И у меня, таким 
образом, нашелся формальный повод, чтобы "придраться" и к вахтенному, и к 
сопровождавшему меня главстаршине. 

- Непорядок, - с притворной строгостью сказал я. 

- Так точно, непорядок, - уныло согласился Терлецкий. Но в уголках его рта 
скользнула едва заметная улыбка. 

- Что вы делаете здесь так поздно? - спросил я матроса. 

- Виноват, - растерянно сказал он, - проверить хотел контакты... - И, опустив