с немецкими частями. Вообще, по тому интересу, который проявляло советское 
руководство к пропагандистским и агитационным органам РОА и ее разведывательной 
службе, можно судить о том, насколько высоко оценивало оно пропагандистское 
воздействие РОА и насколько низко - возможности собственной контрпропаганды. 

Но не только это тревожило советское руководство: оно было обеспокоено также 
возможностью вооруженных выступлений внутри СССР. В число заданий агента 
Капустина входило также выяснить, какой отдел Русского комитета руководит 
антисоветским партизанским движением в СССР, выявить систему связей, методы 
снабжения оружием и боеприпасами и вообще способ действий "подпольных групп и 
антисоветских партизанских отрядов". Кроме того, советское руководство не 
исключало возможности возрождения, под руководством Комитета, широкого 
антисоветского движения "в городах, на заводах и фабриках" глубокого тыла. 
Очевидно, на первых порах оно было напугано перспективой возможной гражданской 
войны: задание Капустина и засланного вместе с ним лейтенанта госбезопасности П.
 Ларионова, в свое время осужденного за взятки, можно объяснить лишь полной 
беспомощностью и некомпетентностью тентностью. Кроме выполнения различных 
шпионских заданий они должны были, с целью разложения РОА, создать надежную 
агентурную сеть из офицеров армии и "террористические группы" во всех основных 
органах РОА, в Русском комитете и в генштабе и подготовить их переход на 
сторону Красной армии. 

Обостренная реакция советских властей на появление Власова, на мнимое создание 
Русского комитета и возникновение Русской освободительной армии позволяет нам 
сделать несколько замечаний общего плана. Впервые за все время войны Советский 
Союз был вынужден перейти в оборону в сфере политической пропаганды. Можно 
представить себе, каков был бы эффект, если бы Освободительному движению 
действительно дали возможность организоваться и поставили бы на службу этому 
делу все технические средства! Например, если бы приняли предложение начальника 
Отдела иностранных армий Востока в генеральном штабе ОКХ полковника Гелена от 
13 июня 1943 года о продолжении "власовской пропаганды... с усиленной 
интенсивностью", "путем массированного сбрасывания около миллиона листовок 
Власова и РОА" над крупными населенными центрами Москва, Ленинград, Горький, 
Куйбышев, Саратов-Энгельс, Пенза, Воронеж, Ростов, Астрахань, Калинин, Калуга, 
Тула, Рязань и т.д.{738}. По мнению Гелена, такие действия постепенно вынудили 
бы советское правительство вступить в открытую полемику с Власовым и тем самым 
способствовать пропаганде его идей. 

Мы уже говорили о том, как оптимистически оценивал сам Власов перспективы 
возглавляемого им движения. 17 февраля 1943 года на совещании в берлинской 
гостинице "Эксельсиор" с участием генералов Жиленкова, Малышкина, 
Благовещенского, а также полковника Риля и подполковника Бочарова из РННА он 
заметил, что не стал бы вкладывать душу в идею Русской освободительной армии, 
если бы хоть на минуту сомневался в ее успехе. А немного спустя полковник 
Боярский даже взял на себя смелость заявить, что Освободительное движение может 
в три месяца успешно завершить войну в России. Он сказал: "У нас мощные связи с 
ведущими военачальниками Красной армии и политическими деятелями. Целые дивизии 
перейдут к нам или же будут нам подыгрывать"*{739}. Однако непременной 
предпосылкой всякого политического или военного успеха Боярский считал создание 
Русского национального правительства и Русской освободительной армии с 
исключительно русским командованием и их признание. 

Эти намерения русских офицеров совпадали с пожеланиями их покровителей в 
вермахте и учреждениях рейха, которые также начинали ощущать позитивное 
воздействие "власовской акции". Известие о том, что советский военачальник 
открыто призвал к борьбе против Сталина, вызвало в апреле-мае 1943 года 
"большой интерес" не только на Восточном фронте, но и за границей, в союзных, 
нейтральных и враждебных странах. Как сообщал бывший посол в Москве граф 
Шуленбург, распространилось мнение, что эта акция "при умелом руководстве 
немецкой стороны может обусловить решительный поворот в войне в пользу 
Германии"{740}. 

В мае-июне 1943 года "власовскую проблему" живо комментировала шведская 
пресса{741}. 8 мая "Афтонбладет" в международном обзоре сообщила, что генерал 
Власов встречался по различным поводам с Гитлером. 25-26 мая главной 
политической сенсацией некоторых стокгольмских газет стало "сообщение о 
создании власовской армии". "Дагпостен" и "Нюа Даглигт Аллеханда" писали 25 мая,
 что Советскому Союзу, возможно, предстоит гражданская война. "Афтонбладет" 30 
мая опубликовала интервью своего берлинского корреспондента "с адъютантом 
генерала Власова о программе национального возрождения русского народа". 1 июня 
"Социал Демократен" перепечатала изложение статьи из газеты военнопленных 
"Заря" "о жизненном пути и политических целях Власова". И наконец, "Стокгольме 
Тиднинген" в тот же день привела оценку численности власовской армии - 560 
тысяч человек! 

17 июня немецкий посланник в Стокгольме Ганс Томсен сообщил о беседе с королем 
Густавом V после вручения ему "собственноручного письма фюрера"{742}. Шведский 
король, по словам Томсена, проявил большой интерес "к национальной русской 
организации генерала Власова. Его очень обрадовали мои слова, что это движение 
в ближайшее время примет большой размах". Германский посол Франц фон Папен