и приказал американским солдатам "не вмешиваться в русские дела". 

Можно, однако, с уверенностью утверждать, что комендант Шлюссельбурга капитан 
Донахью не имел ничего общего с этими махинациями. Свидетели событий единодушны 
в том, что Донахью испробовал все средства, чтобы получить для 1-й дивизии 
разрешение на проход через американскую линию и устроить побег Власова. В ночь 
после ареста Власова он лично отвел русских, находившихся в замке 
(подполковника Тензорова, майора Савельева, капитана Антонова, лейтенанта 
Донорова, шофера Лукьяненко и еще несколько человек) глубоко в тыл американской 
армии, вручил им пропуска и отпустил их. И в других местах американские солдаты 
и офицеры не раз спасали жизнь и свободу членов РОА. В этой связи следует 
упомянуть коменданта города Фридберга, который немедленно откликнулся на 
просьбу командира запасной бригады РОА полковника Койды и выписал пропуска для 
всей бригады{604}. В течение десяти дней таким способом в Баварию проникли и 
ушли там в укрытие 15 офицеров и 600 рядовых. Демобилизация РОА была 
приостановлена лишь после приказа Меандрова, который возлагал все надежды на 
американцев и, в качестве представителя Власова, считал важным сохранить на 
будущее костяк армии. Однако его ждало жестокое разочарование. 

Глава 12. 

Выдача 

К тому моменту, когда северная группа РОА - главнокомандующий и 1-я дивизия, 
всего 20 тысяч человек - в основном уже находилась в руках у Красной армии, 
американцы собрали части южной группы, насчитывавшей 25 тысяч человек (штаб 
армии, офицерский резерв, офицерская школа, 2-я дивизия, запасная бригада, 
строительный батальон, батальон охраны и другие подразделения) в районе 
Кладенске Ровне - Фридберг, а после 26 мая перевели их в Ландау (Бавария). 
Солдаты чувствовали себя на положении военнопленных или, скорее, 
интернированных американской армии: в первые недели их почти не охраняли, а у 
офицеров даже оставалось их личное оружие. Обращались с ними очень вежливо, а 
благожелательные американские офицеры разъясняли (не имея, правда, на то 
никаких полномочий), что весь военный персонал РОА будет демобилизован и 
переведен на положение штатских лиц. Офицеры воспряли духом и даже решили, что 
смогут в новой обстановке сохранить идеи Освободительного движения{605}. 

Уже в первые дни плена в Кладенске Ровне офицеры штаба и находившиеся там же 
несколько членов КОНР решили создать ведущий политический орган для продолжения 
освободительной борьбы{606}. Председателем стал бывший начальник офицерской 
школы РОА генерал-майор Меандров, в отсутствие Трухина взявший на себя 
командные функции. Его заместителем был выбран бывший начальник оперативного 
отдела штаба армии полковник Нерянин, членами совета стали полковники Богданов 
(начальник штаба 2-й дивизии) и Богун, майор Чикалов (начальник контрразведки), 
майор Конев, полковник Денисов (начальник отдела формирований штаба), 
подполковник Грачев (начальник отдела разведывательного отдела штаба), капитан 
Гречко, подполковник Корбуков (начальник отдела связи штаба), полковник Новиков 
(начальник санитарного отдела штаба), майоры Музыченко и Тархов. 

Заявления, с которыми они обращались к американцам на первой стадии плена, 
свидетельствуют об их надеждах на возобновление политической деятельности. К 
сожалению, историки не располагают текстом меморандума Меандрова, написанного в 
те дни, и его приказом No 15, но можно предположить, что по содержанию эти 
документы были схожи с запиской командира Донского казачьего полка группы 
Туркула, старого эмигранта генерал-майора С. К. Бородина, отправленной 20 мая 
из лагеря для военнопленных Бишофсхофен в Главное командование 
англо-американских войск в Германии{607}. В послании Бородина бросаются в глаза 
два обстоятельства. Во-первых, здесь говорится о продолжении борьбы против 
большевистской диктатуры в России, во-вторых, автор противопоставляет 
национал-социалистическую Германию Русскому освободительному движению, пытаясь 
представить последнее сопричастным демократическому направлению мировой истории.
 Бородин утверждает, что давно существовавшее русское освободительное движение 
получило возможность вести открытую идеологическую и вооруженную борьбу лишь в 
связи с германо-советской войной. Союз с немцами в данных обстоятельствах был 
исторически и логически неизбежен: только таким образом можно было обеспечить 
материально-организационную базу этой борьбы. Но Германия, пишет он, с самого 
начала относилась к Освободительному движению с недоверием, всячески тормозя 
его организацию и отказываясь предоставить оружие в необходимом объеме. Однако, 
несмотря на все трудности, главнокомандующему РОА генералу Власову и КОНР 
удалось выявить огромный потенциал антибольшевистского Освободительного 
движения и вызволить из немецкого плена множество русских. Теперь, после 
окончания войны, офицеры и солдаты РОА, считающие себя борцами за новую 
свободную Россию, не могут вернуться на родину, поскольку это означало бы для 
них физическую и гражданскую смерть. Далее генерал-майор Бородин просил о 
предоставлении личной безопасности и обеспечении человеческого существования за 
пределами немецкого ареала, а также о возможности как можно скорее связаться с 
главнокомандующим и с КОНР, который, как он думал, еще существовал. 

Разумеется, отказываясь таким образом от идеи союза с немцами и подчеркивая 
стремление создать в России условия "справедливости и социального мира",