годам лагерей. Утром следующего дня "несколько десятков офицеров" были 
расстреляны на глазах у подчиненных, специально выстроенных по этому случаю. 
Многие простые солдаты тоже были расстреляны. Не щадили даже раненых, 
находившихся в дивизионном лазарете, вытаскивали их из санитарных машин, 
невзирая на их состояние, и присоединяли к прочим. Врачи, медсестры и санитары 
подверглись тем же унижениям и мукам, что и прочие пленные. Продержав власовцев 
в этом месте несколько дней (никакой еды все это время пленные не получали), их 
повели на восток, навстречу неизвестному будущему. 

12 мая решилась также судьба Власова, который в последние дни впал в состояние 
полного отчаяния, болел, страшно исхудал и был совершенно не похож на себя{601}.
 Вечером 10 мая, по прибытии в Шлюссельбург, Власова принял американский 
капитан Донахью. Он внимательно выслушал генерала, дав ему возможность лишний 
раз изложить историю и цели Русского освободительного движения. Очевидно, 
обсуждался также вопрос об эвакуации 1-й дивизии в тыл и были предприняты 
некоторые шаги в этом направлении. Донахью, исполненный благих намерений, 
предложил Власову загодя отправиться в немецкий район в сопровождении 
освобожденных английских пленных или штатских лиц, но Власов отказался, 
объяснив, что его заботит судьба его солдат. Когда утром 12 мая было решено 
закрыть русской дивизии путь на запад, Власову передали, что его ждут в штабе 
американского генерала. По рассказам нескольких офицеров РОА можно воссоздать 
картину того, что произошло во время этой поездки. Если же еще добавить сюда 
советскую версию, то, несмотря на искажение некоторых деталей, можно все же с 
определенной точностью реконструировать обстоятельства ареста Власова. 

По советской версии, основанной на рассказе генерала Фоминых, Власов пал 
жертвой измены{602}. Командир мотострелкового батальона передового отряда 162-й 
танковой бригады капитан М. И. Якушов сумел перетянуть на свою сторону 
командира батальона 1-й дивизии капитана П. Н. Кучинского, который хотел спасти 
свою голову или, как пишет генерал армии Штеменко, искупить в последний час 
свою вину. Вместе с Кучинским на его машине Якушов обогнал и остановил штабную 
колонну. С помощью Кучинского и одного из шоферов он нашел Власова и заставил 
его пересесть в машину комбата. 

В рассказах офицеров РОА Пекарского, Реслера, Антонова и Донорова сцена ареста 
выглядит несколько иначе. Если объединить их сообщения, совпадающие не во всех 
деталях, то события предстанут примерно следующим образом. 12 мая в 14.00 
автоколонна выехала из замка Шлюссельбург; во главе шел американский джип, за 
ним две машины дивизионного штаба; первую вел подполковник Николаев, в ней 
сидели Буняченко, старший лейтенант Пекарский и еще один офицер. За ними 
следовали две машины штаба армии, замыкали колонну одна или две американских 
бронированных машины. Власов, со своим адъютантом капитаном Антоновым, старшим 
лейтенантом Реслером, выполнявшим функции переводчика, и шофером Лукьяненко, 
находился в ведущей машине армейского штаба. По дороге Николаева окликнул 
знакомый шофер из машины, стоявшей на обочине: 

- Куда едете, господин подполковник? 

- Езжай с нами, Миша*, - ответил Николаев. 

Это, очевидно, была машина Кучинского, в которой находился Якушов. Проехав 
вместе с колонной несколько километров к югу от Шлюссельбурга, на переправе 
через речку Копрживнице машина обогнала колонну и вынудила ее остановиться. 
Якушов сначала подошел к машине Буняченко, но тот на требование вылезти ответил,
 что он пленный американской армии. Тогда Якушов и советские солдаты заставили 
выйти пассажиров той машины, где ехал Власов. Реслер пошел к американскому 
офицеру, возглавлявшему колонну, надеясь, что тот вмешается, но американцы лишь 
молча наблюдали за происходящим. Шофер Лукьяненко и капитан Антонов, 
воспользовавшись возникшей перепалкой, развернулись и поехали назад в 
Шлюссельбург. Власова, который добровольно присоединился к Реслеру, под угрозой 
оружия заставили сесть в машину Кучинского. Машина тут же сорвалась с места, и 
Власов был доставлен в штаб-квартиру 25-го танкового корпуса. Сообщения 
советской стороны о том, что Власов якобы пытался бежать, не соответствуют 
истине. 

В штабе его приняли сравнительно корректно. Советские офицеры и солдаты с 
интересом и вполне доброжелательно пытались общаться с Реслером. Но генерал 
Фоминых, угрожая уничтожить "банду", вынудил Власова отдать приказ 1-й дивизии 
сдаться Красной армии. После первых допросов в СМЕРШе Власов, Буняченко и 
другие офицеры были доставлены в штаб 13-й армии, а затем по приказу маршала 
Конева их из Дрездена самолетом отправили в Москву. 

Обстоятельства ареста Власова, тот факт, что у него и у сопровождавших его 
офицеров заранее отобрали оружие, то, что американские офицеры позволили увезти 
командиров РОА, не вмешавшись, - все это позволяет заключить, что американцы 
намеренно подыгрывали советским. Имеются данные, подтверждающие эту гипотезу, 
выдвинутую Кромиади и другими авторами. В источниках РОА упоминается 
американский полковник Мартин, как будто комендант лагеря военнопленных в 
районе Хораждовице, но скорее всего офицер штаба 12-го корпуса, по долгу службы 
связанный с Красной армией{603}. Этот Мартин внезапно появился на месте событий