власовцев Советам. Но Лапин бесследно исчез, и 28 апреля Трухин послал еще 
одного офицера разведки, капитана Денисова, который оказался удачливее и сумел 
добраться до американцев. В первые дни мая его вполне доброжелательно допросил 
начальник контрразведки американской 7-й армии, но никаких результатов эта 
беседа не возымела. 

Между тем в армейском штабе, который после кратковременного пребывания в 
Будвайсе в начале мая 1945 года был переведен на австрийскую территорию, в 
Райнбах между Будвайсом и Линцем, продолжались оживленные дебаты{563}. Было 
решено, что следует немедленно восстановить прерванную связь с Власовым и 1-й 
дивизией РОА. С этой целью генерал-майор Шаповалов 3 мая отправился в Немецкий 
Брод на аэродром ВВС РОА и вылетел оттуда в штаб-квартиру 1-й дивизии в 
Сухомасти, ще приземлился 4 мая{564}. В тот же день в армейском штабе было 
принято решение немедленно официально объявить о капитуляции перед 
приближающимися американскими войсками, разъяснив при этом американцам, что РОА 
- не войска вермахта, а самостоятельные национальные вооруженные силы. Речь шла,
 следовательно, о том, чтобы при капитуляции узаконить существование РОА как 
политической организации. 4 мая генерал-майору Ассбергу и полковнику Позднякову 
была выдана генеральная доверенность на французском языке, подписанная 
заместителем командующего РОА и членом президиума КОНР генерал-майором Трухиным 
и членами КОНР генерал-майорами Боярским и Меандровым, майором Ю. А. Музыченко 
и профессором истории капитаном В. М. Гречко{565}. Перед парламентерами была 
поставлена задача ознакомить союзные армии с целями Русского освободительного 
движения, олицетворением которых являлся КОНР под председательством 
командующего Вооруженными силами генерал-лейтенанта Андрея Власова, и заверить 
их, что РОА ни при каких обстоятельствах не вступит в вооруженный конфликт с 
англоамериканскими войсками. 

Вечером 4 мая парламентеры вышли из Райнбаха и не без труда пересекли линию 
фронта{566}. Их провели к командиру 11-й танковой дивизии бригадному генералу 
Дейгеру, и тот беседовал с ними в присутствии начальника отдела разведки 
подполковника Слейдена. Дейгер принял предложение о капитуляции и внимательно 
выслушал разъяснения генерала Ассберга, но, переговорив с вышестоящими 
инстанциями (командованием 3-й армии), выдвинул требование безоговорочной 
капитуляции, то есть такой, которая была бы сугубо военным актом, без 
политических нюансов. Он заявил, что не в состоянии гарантировать невыдачу 
власовцев советским властям или хотя бы даже скорое их перемещение в тыл 
американской армии. Позднякову ничего не оставалось, как прибегнуть к 
последнему аргументу: он показал генералу Дейгеру подготовленную полковником 
Неряниным сводку о боевом составе РОА и разъяснил ему, что самое страшное для 
РОА - это попасть в руки Советов; чтобы избежать этого, армия будет вынуждена 
сражаться до конца и погибнуть в бою. Американскому генералу явно не улыбалась 
перспектива военных действий РОА на участке фронта 11-й танковой дивизии, и он 
снова связался со штаб-квартирой 3-й армии и разъяснил положение, говоря о РОА 
как о "власовском белогвардейском корпусе, белогвардейских силах освобождения, 
численностью около 100 тысяч человек". И хотя по сути изменить ничего не 
удалось, он все же добился согласия на некоторые послабления{567}. 

Вооруженные силы КОНР получили разрешение пересечь линию фронта к югу от 
Будвайса и двигаться в район севернее Линца, то есть в глубокий тыл 
американской армии. Войскам разрешалось оставить при себе все оружие и амуницию.
 Даже в районе интернирования офицерам и 10 представителям от каждой роты 
разрешалось иметь оружие. Американцы поставили условие, чтобы никакое 
вооружение не досталось немцам, и потребовали освобождения союзных 
военнопленных - последнее требование носило чисто теоретический характер. 3-я 
армия, со своей стороны, гарантировала всем русским солдатам, что до конца 
войны они не будут выданы СССР; дальнейшая же их судьба зависит от решений, 
принятых на более высоком уровне. Передав парламентерам два экземпляра этих 
условий капитуляции и карту, Дейгер заявил, что в случае согласия Власов или 
Трухин должны вернуть ему подписанный экземпляр в течение 36 часов, приняв за 
точку отсчета 18.00 6 мая{568}. Они также договорились заранее выслать в район 
интернирования группу русских офицеров, человек семь-восемь, которые возьмут на 
себя функции квартирмейстеров. Затем парламентеры получили свое оружие и их 
проводили к линии фронта. 

Как можно оценить результат этих переговоров? С одной стороны, это было 
признание Вооруженных сил КОНР в качестве партнера по переговорам и капитуляция 
на внешне вполне сносных условиях. С другой стороны, американцы отказались 
выполнить главное условие - признать РОА политически самостоятельной 
организацией, и это должно было навести парламентеров на размышления. Так, 
адъютант генерал-майора Ассберга лейтенант П. Будков из разговора с 
американским переводчиком, офицером русского происхождения, вынес впечатление, 
что американцам важно лишь скорейшее прекращение боевых действий со стороны РОА,
 все остальное их не интересует{569}. Вернувшись с переговоров, он посоветовал 
своим друзьям немедленно переодеться в штатское и по одному пробираться на юг. 
Интересно и то, что при американской дивизии находился советский офицер связи, 
который попытался завязать знакомство с переводчицей Н. С. Смирновой и шофером 
С. Трутневым. Трухин счел неразумным проводить капитуляцию при таких 
обстоятельствах. К тому же 5 мая из района 1-й дивизии, где находился Власов, 
прибыл генерал-майор Шаповалов с неожиданным известием: Буняченко собирается