Людингхаузен-Вольф, офицер для особых поручений в армейском штабе. К тому же 
Жеребков в бытность свою в Париже был хорошо знаком с генералом графом Ниродом, 
дядей графини Кудашевой, жены недавно назначенного американского посла в 
Мадриде Нормана Армура. В марте 1945 года Жеребков передал испанскому дипломату 
письмо для графа Нирода с настоятельной просьбой использовать все его личные 
связи в США и Англии, чтобы спасти от гибели Освободительное движение. 27 
апреля Власов вручил Жеребкову доверенность и письмо к Франко и через 
сопровождающего его немецкого офицера обеспечил Жеребкову самолет на ближайшем 
аэродроме в Инсбруке. 

Но поездка Жеребкова в Испанию так и не состоялась, безрезультатными оказались 
и все прочие попытки связаться с союзниками. Нам известно о нескольких таких 
попытках. В январе 1945 года швейцарский журналист Брюшвайлер предложил 
Жеребкову по своим каналам передать западным союзникам в Швейцарии меморандум с 
разъяснением целей и сути Русского освободительного движения и напечатать серию 
статей о РОА в "Нойе Цюрхер Цайтунг". Статьи так и не появились: очевидно, их 
не пропустила цензура. В марте 1945-го всемирно известный ученый Вышеславцев 
после встречи с Власовым в Карлсбаде отправился в Швейцарию с той же миссией. И 
наконец, профессор права Рашхофер и профессор философии Эйбл уговаривали 
Власова обратиться по пражскому радио с призывом к собравшейся в Сан-Франциско 
сессии Лиги наций и разъяснить мировой общественности суть политического 
движения, цели которого базируются на демократических принципах. 
Государственный министр Франк не возражал против содержания заявления, 
составленного Рашхофером и Эйблом вместе с Жеребковым, но не счел возможным 
дать разрешение на такой "в высшей степени политический акт", тем более что в 
тексте обращения говорилось, среди прочего, о равноправии евреев в будущем 
русском государстве. 

Помочь спасти РОА пытался и архиепископ митрополит Анастасий, глава 
Православной русской церкви за рубежом. 19 ноября 1944 года он вместе с 
митрополитом Германии Серафимом отслужил в православной церкви в Берлине 
торжественный молебен в честь провозглашения Пражского манифеста{559}. В 
феврале 1945 года Анастасий, находясь в Карлсбаде, готовился к поездке в 
Швейцарию по делам церкви, и генерал-майор Мальцев, воспользовавшись разговором 
о роли военных священников в ВВС РОА, посвятил его в планы Власова установить 
контакт с союзниками и просил его о помощи{560}. Митрополит, горячо 
сочувствовавший Освободительному движению, заверил Мальцева, что, если поездка 
в Швейцарию состоится, он сделает все возможное, чтобы лично или через 
посредников связаться с союзниками и помочь своим страждущим соотечественникам. 


В течение весны 1945 года было предпринято также несколько попыток установить 
непосредственный контакт с наступающими войсками союзников, на сей раз с целью 
достичь соглашения о капитуляции с единственным условием не выдавать членов РОА 
Советам. В последние дни апреля в Фюссене, куда перебрался КОНР, Власов, 
генералы Малышкин, Жиленков, Боярский, уполномоченный немецкий генерал 
Ашенбреннер и капитан Штрик-Штрикфельдт обсудили дальнейшие действиян. Все 
склонялись к предложению Ашенбреннера немедленно послать парламентеров к 
американцам и договориться о капитуляции. 29 апреля генерал-майор Малышкин и 
капитан Штрик-Штрикфельдт (под именем полковника Веревкина) в качестве 
переводчика перешли линию фронта. Американские офицеры встретили их вполне 
корректно, но тут же обнаружилось их полное непонимание проблемы (они ничего не 
знали о РОА). Малышкину представилась возможность подробно обсудить проблемы 
Русского освободительного движения с командующим 7-й армией генералом Пэтчем. В 
разговоре выяснилось отрицательное отношение американцев к тому, что русские 
добровольческие соединения воевали во Франции и Италии против союзных войск, и 
Малышкину пришлось положить немало труда на то, чтобы убедить их, что эти 
добровольцы в немецких формах с эмблемой "РОА" на левом (а не на правом) рукаве 
подчинялись исключительно немцам и не имели никакого отношения к власовской 
армии. После беседы генерал Пэтч заверил Малышкина в своих личных симпатиях, 
однако взять на себя ответственность в решении этих вопросов не решился. Он мог 
лишь пообещать обращаться с солдатами РОА после капитуляции как с 
военнопленными, но решение их дальнейшей судьбы оставалось за Вашингтоном. 

Одновременно штурмбаннфюрер СС фон Сивере и капитан РОА барон 
Людингхаузен-Вольф предприняли попытку передать меморандум Власова 
главнокомандующему союзными силами в Средиземноморье фельдмаршалу Александеру. 
Сивере когда-то воевал под началом подполковника Александера в прибалтийском 
ландсвере против большевиков и теперь надеялся договориться с фельдмаршалом 
благодаря этим старинным связям. Но оба посланца были доставлены к офицеру 
разведки и после короткого допроса интернированы{561}. 

В свою очередь, генерал-майор Трухин перед отходом южной группы РОА из Хейберга 
тоже попытался установить связь с союзниками. Он поручил начальнику 2-й секции 
отдела разведки штаба армии капитану Лапину сообщить американским войскам 
дислокацию частей РОА в Южной Германии и одновременно попросить их о 
предоставлении политического убежища, так как в противном случае солдатам 
обеспечена верная гибель{562}. Лапин нес американцам послание КОНР с 
заготовленным текстом листовки, которую следовало сбросить над частями в случае 
согласия американцев на единственное условие капитуляции - не выдавать