средство - наглядно продемонстрировать союзникам значение Освободительной армии.
 Активную деятельность в этом направлении развернул Жеребков{554} - сначала за 
спиной у недоверчивых немцев, а с апреля 1945 года - с одобрения Главного 
управления СС{555}. Юрий Сергеевич Жеребков, сын генерала русской царской армии,
 видный деятель русской эмиграции во Франции, уехал из Парижа и примкнул к 
Освободительному движению. В рамках главного организационного управления КОНР, 
подчинявшегося генерал-майору Малышкину, он сначала руководил "отделом связи с 
правительственными учреждениями", а с марта 1945 года, когда немцы полностью 
признали Власова, стал начальником подчиненного непосредственно Власову отдела 
внешних сношений, то есть фактически занимал пост министра иностранных дел КОНР,
 и в его задачи входило также представительство при германском министерстве 
иностранных дел. Жеребков с самого начала мечтал назначить в нейтральные страны 
представителей КОНР, во-первых, для того, чтобы разъяснять общественности и 
правительственным учреждениям сущность и цели Освободительного движения, а 
во-вторых (что было не менее важно), чтобы незаметно установить контакты с 
западными державами, в которых руководство РОА все еще ошибочно видело 
возможных союзников. 

Еще в конце 1944 года правительство рейха передало союзникам требование 
предоставить добровольцам, служащим в вермахте, статус немецких 
военнопленных{556}, и госдепартамент признал это требование отвечающим 
международному праву. В январе 1945 года Жеребков обратился в министерство 
иностранных дел и Главное управление СС с просьбой разрешить ему установить 
контакт с Международным Красным Крестом (МКК) в Женеве. Он обосновал свою 
просьбу желанием выяснить судьбу попавших в плен к союзникам членов 
добровольческих формирований, за которых КОНР считал себя ответственным, хотя, 
строго говоря, они не являлись солдатами власовской армии. 26 февраля 1945 года,
 когда уже началась выдача добровольцев русского происхождения, служивших в 
вермахте, Жеребков передал берлинскому представителю МКК доктору Лениху 
меморандум КОНР с просьбой обратить внимание союзных держав на еще одно 
обстоятельство{557} - на политический характер Освободительного движения: это 
могло явиться основанием для предоставления солдатам РОА традиционного в 
западных странах политического убежища. В меморандуме указывалось, что в случае 
выдачи советским властям солдат РОА ожидает мучительная смерть. 

К этому времени делегация МКК в Лондоне уже по собственной инициативе 
обратилась к английскому правительству, однако ответа не дождалась. 13 апреля 
1945 года, подтвердив через доктора Лениха получение меморандума, доктор 
Буркхардт указал на особые трудности, возникающие при обсуждении проблем 
добровольцев с западными державами, и заметил, что было бы очень полезно, если 
бы КОНР в качестве ответной услуги обратился к рейхсфюреру СС с ходатайством об 
улучшении условий для заключенных концентрационных лагерей. Из этого можно 
заключить, что в Женеве Власова считали достаточно влиятельной фигурой, 
способной оказать услугу в столь важном деле. И действительно, Власов без 
колебаний пустил в ход весь свой авторитет. 17 апреля он в присутствии 
генерал-лейтенанта Ашенбреннера попросил оберфюрера СС Крёгера передать 
ходатайство МКК Гиммлеру, добавив, что КОНР целиком и полностью присоединяется 
к нему. 

Обращение к МКК по вопросу о военнопленных преследовало цель установить связь с 
англо-американцами. Этой же цели должна была послужить и поездка Жеребкова в 
Швейцарию, задуманная самим Власовым, с тем чтобы через посредников вступить в 
переговоры с дипломатическими представительствами Великобритании и США в Берне. 
Выездная виза была выдана Жеребкову 12 апреля государственным секретарем 
министерства иностранных дел бароном фон Штенграхтом, а швейцарский поверенный 
в Берлине советник посольства доктор Цендер, много лет проживший в России и с 
явной симпатией относившийся к Русскому освободительному движению, 
ходатайствовал за Жеребкова в Берне. Но, несмотря на его вмешательство, 
швейцарское правительство, опасаясь вызвать недовольство Советского Союза, 
отказало представителю КОНР во въездной визе. Жеребков получил лишь 
рекомендательное письмо доктора Цендера и совет самому попытать счастья на 
границе - то же самое порекомендовал ему представитель МКК доктор Мартин. 
Власов, в эти дни находившийся в Фернпассе, 27 апреля составил доверенность, в 
которой назначал Жеребкова начальником дипломатической и иностранной службы 
КОНР и поручал ему ведение всех переговоров с швейцарскими, испанскими, 
французскими, английскими и американскими властями, дипломатическими и военными 
кругами и Международным Красным Крестом{558}. Но, разумеется, в последние дни 
войны такая миссия вряд ли могла увенчаться успехом: Жеребкову не удалось даже 
уговорить пограничников пропустить его через границу. 

Правда, используя в интересах Освободительного движения свои обширные 
международные связи, Жеребков заблаговременно предпринял кое-какие шаги. В 
частности, он обратился к Густаву Нобелю, с которым когда-то познакомился в 
Париже. В марте 1945 года Жеребков написал Нобелю письмо, которое военный 
атташе Швеции в Берлине полковник фон Данефельд вызвался отправить курьерской 
почтой в Швецию. Еще более обещающими выглядели перспективы в Испании: генерал 
Франко, дипломаты которого в Берлине проявили интерес к Освободительному 
движению, не скрывал симпатий к Власову. Несколько офицеров из окружения 
Власова участвовали в испанской войне на стороне инсургентов: например, 
полковник Сахаров, бывший некоторое время адъютантом Власова, и капитан барон