комплектования материальной части, особенно с трудом раздобытых самоходных 
противотанковых орудий. Правда, заместитель начальника оперативного отдела 
подполковник де Мезьер указывал в своих донесениях, что процесс формирования 
подразделений еще не завершен и его следует довести до конца, прежде чем 
применять дивизию на фронте, в противном случае она окажется негодной для 
"сложных задач", "для ответственного рейда". Он предупреждал: "Если опыт не 
удастся и дивизия будет использована в неправильном месте, это может 
представить большую опасность также и в пропагандистском отношении"{372}. 

6 марта 1945 года 1-я дивизия РОА в походном порядке вышла из лагеря Мюнзинген, 
прошла через Донауверт - Нюрнберг в район Эрланген - Форххайм, ще ее, несмотря 
на недовольство русских, погрузили в поезда. 26 марта 1945 года последний из 34 
поездов благополучно прибыл в группу армий "Висла" в Либерозе{373}. В те 
последние недели войны, под непрерывными бомбежками, это было значительным 
достижением транспорта и "произвело сильное впечатление" даже на Буняченко и 
всех русских командиров{374}. 

Неоднократно повторяемые возражения против преждевременного и бесперспективного 
применения дивизии возымели свое действие. Командование группы армий решило 
использовать дивизию до достижения полной боевой готовности лишь в качестве 
охранного гарнизона в тыловом районе 3-й танковой армии. Сначала оперативный 
отдел генштаба ОКХ намеревался дислоцировать дивизию в Шорфхейде, затем в 
районе Пазевалька, но, поскольку Пазевальк был переполнен, первые прибывшие 
поезда 12 марта были направлены в район Анклам - Фридланд{375}. К этому времени 
командующий 3-й армией генерал фон Мантейфель составил план "решающего" 
наступления крупными силами для уничтожения частей противника под Штеттином, с 
целью, во-первых, обеспечить работу гидроэлектростанции, а во-вторых, дать 
возможность восстановить движение судов между Свинемюнде и Штеттином. 
Командующий хотел, чтобы новоприбывшая русская дивизия тоже приняла участие в 
этой операции, назначенной на 20 марта 1945 года. Перед ней была поставлена 
задача - путем активных наступательных действий захватить и оборудовать в 
качестве опорного пункта плацдарм на восточном берегу Папенвассера между 
Кепицем и Штепеницем и обеспечить проход судов по Одеру у выхода в штеттинский 
порт{376}. Однако этому плану не суждено было осуществиться: 15 марта Гитлер 
отдал 3-й танковой армии приказ перейти в оборону. Все имевшиеся силы, в том 
числе и только что прибывшие части 1-й дивизии РОА, ввиду предстоящего 
советского наступления перебрасывались на юг, для усиления участка фронта 9-й 
армии под Берлином. 

По решению Гитлера командованию 9-й армии предстояло возглавить сильный 
превентивный удар (кодовое обозначение " Оборона Берлина", "Студия "ФФ", 
"Бумеранг") по силам 1-го Белорусского фронта под командованием маршала Жукова, 
продвигавшимся восточным берегом Одера между Франкфуртом и Кюстрином. Генерал 
Буссе намеревался неожиданно ударить по флангам советской 69-й армии, расширить 
франкфуртский плацдарм к югу и востоку и, повернув на север, атаковать 
вражеские позиции вплоть до линии Сепциг Гориц, захватив одновременно опасные 
плацдармы у Лебуса, Ретвейна и к югу от Кюстрина и лишить противника важных 
позиций для наступления в берлинском направлении. В этом плане определенное 
место предусматривалось и для 1-й дивизии РОА, хотя Буссе отводил ей "в силу ее 
особенностей" лишь ограниченное участие и ставил перед ней второстепенную 
задачу{377}. По приказу о наступлении от 18 марта 1945 года ей предстояло взять 
Треттинские высоты перед северным фронтом немецкого плацдарма Франкфурт и, 
примкнув к дивизии поддержки и двигающимся к западу мотопехотным дивизиям, 
прорваться на фронте до Ней-Лебуса. Командование армии рассчитывало на то, что 
появление "земляков" из РОА произведет сильное впечатление на противника 
советский 61-й стрелковый корпус - и вызовет замешательство в его рядах. 
Тщательно подготовленная операция "Оборона Берлина", которую должен был "всеми 
имеющимися в его распоряжении боевыми, истребительными и штурмовыми 
эскадрильями" поддерживать 6-й воздушный флот, была проведена 27 марта 1945 
года не в полном объеме, без участия русской дивизии. Завоевав первые несколько 
километров, немцы в итоге потерпели поражение. 

После всех этих мытарств 1-я дивизия РОА по приказу командования группы армий 
была наконец стянута на учебном полигоне "Курмарк" со штаб-квартирой в 
Грос-Мукрове и получила возможность завершить процесс формирования{378}. В 
монастырском лесу в районе Нейцелле, в 10 километрах к западу от одерского 
фронта, она немедленно приступила к развертыванию тыловой полосы обороны, 
уделяя особое внимание артиллерийской подготовке, определению простреливаемого 
пространства для орудий и гранатометов, а также противотанковой обороне{379}. У 
русских солдат завязались хорошие отношения с немецкой 391-й дивизией охраны. 
Русские командиры знакомились с особенностями участка фронта, совместные 
русско-немецкие разведывательные акции укрепляли чувство боевого братства. 

Пока русские формирования в лесах Нейцелле и Даммендорфа готовились к обороне, 
командир немецкой группы связи майор Швеннингер установил контакт с 9-й армией, 
которой в тактическом отношении подчинялись власовские части, а также с группой 
армий, под руководством которой дивизия должна была начать боевые действия{380}.
 При этом возникли известные сложности. Генерал-полковник Хейнрици, ставший 20 
марта командующим группой армий и, естественно, придававший первостепенное 
значение военным вопросам, счел весьма сомнительной формулировку, что дивизия