вперед без РОА, и даже штурмовые орудия были спрятаны за домами. Рейхсминистр 
Геббельс писал 7 марта в своем дневнике, отмечая "выдающиеся достижения отрядов 
генерала Власова": 

Стыдно читать в донесениях офицеров этих отрядов о том, что немецкие солдаты 
произвели на них впечатление усталых и деморализованных, не желающих наступать 
на врага. Они без конца приставали к русским офицерам... с вопросом: "Как 
Советы обходятся с немецкими пленными?"{349} 

Поведение русской боевой группы в бою под Вриценом вызвало всеобщее уважение. 
Еще находясь на поле боя, немецкие командиры выражали русским свою 
благодарность. Генерал Берлин лично явился вручить солдатам, по поручению 
Гиммлера, Железные кресты и другие награды. Вечером 9 февраля командование 9-й 
армии смогло доложить о взятии - после "ожесточенных наступательных боев против 
засевшего в укрепленных строениях и оказавшего упорное сопротивление 
врага"{350} - Ней-Левина и южной части Карлсбизе и Керстенбруха. Это был один 
из немногих успехов в те критические дни и недели на берлинском фронте. В 
сообщении группы армий "Висла" верховному командованию сказано и о тех, кому 
принадлежит главная заслуга: "При взятии Ней-Левина отличилась группа 
власовской армии, проявившая высокие боевые качества и незаурядное мужество". В 
печати также сообщалось об "образцовом мужестве" и "высоком боевом искусстве" 
власовцев, которые 12 часов подряд сражались "с фанатичной самоотверженностью и 
твердой верой в правоту своего дела" и тем самым вдохновили "своих немецких 
соратников по оружию"{351} Но особое впечатление произвели эти события на 
Гиммлера, который в тот же день через своего представителя в ставке фюрера, 
группенфюрера СС генерал-лейтенанта Ваффен-СС Фегелейна сообщил Гитлеру о 
положительном исходе акции{352}. Вряд ли Гитлеру было приятно узнать от 
рейхс-фюрера СС, олицетворения военного духа "арийской расы", что 
"неполноценные" русские проявили "невероятный наступательный порыв" и "отчасти 
увлекли за собой этим порывом немецкие войска". 

Ради полноты картины приведем и советскую версию событий. В книге "Они среди 
нас", с подзаголовком "Сборник статей о предателях и изменниках Родины", из 
очерка Ковалева "Дело Сахарова" читатель узнает, что в группе Сахарова, 
состоявшей, как нам известно, из отобранных добровольцев, "часто" заходили 
разговоры о переходе на сторону Красной армии и о том, чтобы повернуть оружие 
против немцев и тем "искупить свою вину". За это Сахаров приказал расстрелять 
семерых солдат, а также майора Кезарева и капитана Подобеда (этих имен мы не 
обнаружили ни в одном источнике). Когда же группа на другой день вступила в бой 
с советскими танками, вся она была уничтожена "буквально за несколько 
минут"{353}. 

Генерал Власов, которого Гиммлер поздравил с успехом его "смелой и отважной 
боевой группы"{354}, на заседании КОНР 27 февраля 1945 года в Карлсбаде сообщил 
членам Комитета об этом первом бое подразделения РОА с частями Красной армии. 
Члены Комитета с энтузиазмом встретили это сообщение. Стойкость и мужество 
власовцев, проявленные в трудных обстоятельствах, были расценены как пример 
нерушимой боевой морали, как свидетельство политической силы РОА. И это было 
вполне справедливо. Советские солдаты проявляли солидарность с 
соотечественниками из РОА : услышав русские призывы, красноармейцы несколько 
раз прекращали огонь, а некоторые прямо на поле боя перешли на сторону POA{355} 
- причем, как подчеркнул Власов, происходило все это в тот момент, когда Сталин 
уже нисколько не сомневался в победе. 

Успех под Вриценом заставил снова обратиться к мысли об использовании боевой 
мощи РОА для укрепления Восточного фронта, на котором положение было особенно 
угрожающим. 9 февраля 1945 года Гиммлер сообщал Гитлеру: "В настоящее время я 
буду больше применять эти русские подразделения". С этой целью в группу армий " 
Висла" были переброшены из Мюнзингена 10-й и 11-й истребительно-противотанковые 
дивизионы из состава 1-й дивизии РОА, а из дивизии "Добериц" - русские 13-й и 
14-й истребительно-противотанковые дивизионы, которые присоединились к 
противотанковой бригаде "Россия" под командованием подполковника Галкина!{356} 
и вместе с несколькими немецкими бригадами были подчинены штабу 
новосформированной противотанковой дивизии " Висла". Начальник штаба группы 
армий генерал-лейтенант Кинцель выдал бригаде боевые предписания на предстоящие 
бои в Берлине 16. Вооруженная штурмовыми винтовками и фаустпатронами и 
оснащенная грузовиками, русская противотанковая бригада стояла "в полной боевой 
готовности к применению в особо опасные моменты" в районе Альт-Ландсберг - 
Вернейхен, к востоку от Берлина, за "позицией Вотана", параллельной Одеру 
линией обороны между Эберсвальде и фюрстенбергом{357}. Незадолго до начала 
крупной советской наступательной операции бригада была переброшена во Фридланд, 
куда к этому времени была стянута 1-я дивизия РОА. 

Среди частей, брошенных на Восточный фронт, были также два батальона 1604-го 
пехотного полка (бывшего 714-го), входившего ранее в постоянно дислоцированную 
русскую 599-ю бригаду и переданного теперь РОА. 24 февраля 1945 года эти 
батальоны были переброшены из Дании в район группы армий "Висла". В рамках 3-й 
танковой армии (корпус "Одер") 1604-й полк был подчинен бригаде "Клоссек" и 10 
марта 1945 года под командованием полковника Сахарова выведен на участок фронта 
по обеим сторонам Гарца{358}. На учебном полигоне Креков под Штеттином началось