«Я учился на курс позже Н. Кузнецова, – вспоминал позднее его товарищ по 
техникуму В. Т. Кальсин. – По заданию райисполкома вместе с ним мы проводили в 
Зырянке землеустроительные работы. По просьбе Кузнецова собрали сход 
односельчан. Комсомолец призвал зырянцев беречь лес от пожаров, охранять от 
хищнической порубки. Потом разговор зашел о колхозах. Как здорово он умел 
говорить! Речь его была образна, доходчива. Он хорошо знал, чем „дышит“ каждый 
крестьянский двор, знал, сколько десятин земли, сколько скота у того или 
другого хозяина. Под конец собрания даже старики, сомневавшиеся в жизненности 
колхоза, согласно кивали головой, когда Кузнецов говорил: „Мелким хозяйствам из 
нужды не выйти“.

Кузнецов убеждал не только земляков, он настоял, в мае 1929 года, чтобы 
вступила в одну из старейших на Урале коммун «Красный пахарь» и его собственная 
семья. Той же весной Николай впервые использовал па практике знания, полученные 
за три года обучения в Тюменском и Талицком техникумах – помог колхозникам 
составить правильный, обоснованный план посевных площадей. Это была серьезная 
помощь, так как крестьяне, привыкшие иметь дело с узкими индивидуальными 
наделами, на первых порах чувствовали себя нерешительно на больших участках с 
перепаханными межами.

И вдруг тяжелый, злой, незаслуженный удар…

Активность Кузнецова, его принципиальность и требовательность пришлись не по 
вкусу некоторым его однокашникам. Сплелись в тугой узелок задетое самолюбие и 
зависть. Это был настоящий заговор со всем арсеналом подлых средств от 
подтасовки протоколов (как потом выяснилось, большинство членов бюро ячейки, 
хорошо знавших Кузнецова, отсутствовали на спешно созванном его недругами 
заседании) до прямой клеветы. Кузнецова обвинили в кулацком происхождении, в 
дружбе с «сомнительными элементами» и бог весть в чем еще. Отца его, 
действительно совершившего когда-то ошибку, но искупившего ее последующей 
честной службой в Красной Армии, произвели в… белогвардейские офицеры.

Абсурдность всех пунктов «обвинения» была очевидна, но на то и существует 
демагогия, чтобы белое выдавать за черное, а черное за белое.

Сильный и чистый человек, Николай Кузнецов был готов к любым испытаниям, но 
только не к испытанию подлостью. Он вспылил в первый и последний раз в жизни. 
Этого и ждали от него провокаторы. Кузнецова исключили из комсомола, а затем, 
как следствие, из техникума.

Нужна была недюжинная сила воли, чтобы выстоять, не впасть в отчаяние, не 
озлобиться, не растерять веры в людей и людскую справедливость.

Кузнецов выстоял. Доказательство тому вся его последующая жизнь.

Он покинул Талицу и переехал в город Кудымкар Коми-Пермяцкого округа. Здесь он 
начал работать помощником таксатора по устройству лесов в окружном земельном 
управлении.

Так закончилась юность Николая Кузнецова.




ГЛАВА 2


Годы, проведенные в Кудымкаре, стали счастливыми годами в жизни Николая 
Кузнецова. Здесь он нашел интересную, целиком захватившую его работу, новых 
друзей, наконец, вновь обрел то душевное равновесие, которого почти было 
лишился в последние месяцы в Талице – после апелляции в Центральный Комитет 
ВЛКСМ все «обвинения» против него были сняты, а сам он в комсомоле восстановлен.


Грамотных, к тому же и политически достаточно подготовленных работников в 
отдаленных, глухих местностях, каким считался Коми-Пермяцкий округ, тогда не 
хватало, и каждого дельного человека старались использовать со стопроцентной 
отдачей его сил, способностей и энергии, не говоря уже о знаниях.

Загрузили и Николая – кроме своей основной работы, он непрестанно выполняет 
задания исполкома в проведении различных сельскохозяйственных кампаний и по 
коллективизации. Изъездил, исколесил за четыре года не только прилегающие к 
Кудымкару места, по и территорию всего округа, вплоть до самых его дремучих 
углов.

По воспоминаниям, в то годы Николай был строен, сухощав, носил ладно сидевшую 
на нем комсомольскую юнгштурмовку, перехваченную портупеей, и единственную на 
весь Кудымкар кудлатую белую папаху. Приметен был жизнерадостностью и 
удивительно ровным характером. В отличие от многих сверстников он уже тогда