огня идет неточно. Уточнив прицеливание, еще раз открываю огонь. Короткая 
очередь - и снаряды поражают мотор самолета противника. Вижу, как слетает 
подвижная часть остекления фонаря кабины - летчик выбрасывается с парашютом. 

"Фоккеры" плавно разворачиваются и удаляются в западном направлении. 

- Вот теперь можно уходить. Фашисты не вернутся, - удовлетворенно передаю своим 
боевым друзьям по радио. 

В ответ веселый голос Тернюка: 

- А я думал, что до вечера будем гнаться. 

- Грек, не спеши. Домой вернемся после победы. 

- Теперь ждать не долго! 

- Фрнцы драпали во все лопатки. Километров пятьдесят отмахали. 

- Да, далековато мы ушли... 

Дав возможность пилотам разрядиться в оживленном диалоге, напоминаю, что 
возвращаемся, значит, речам отбой. 

Горючего нам хватило даже на руление после посадки... 

На другой день полк постигло большое несчастье - погиб летчик из первой 
эскадрильи. Шесть "лавочкиных", прикрывая войска на подступах к Дебрецену, 
прихватили восьмерку "фокке-вульфов". Бой принес нашим летчикам победу: Борис 
Жигуленков и Евгении Гукалин сбили по одному самолету противника. 

"Фоккеры" ушли, а наши истребители остались в заданной зоне. Барражируя под 
кромкой облачности, они продолжали прикрывать наземные войска. Правда, облака 
были не сплошные, а баллов шесть-восемь. Такую погоду во время войны 
справедливо и недвусмысленно называли бандитской. 

И вот появляются отдельные пары "фоккеров". Прикрываясь облачностью, они 
пытаются наносить удары по замыкающим истребителям группы. Две атаки врага 
оканчиваются безрезультатно. Но когда "лавочкины" всей шестеркой начали 
выполнять разворот в просвете между облаками, из них как снег на голову 
сваливается "фоккер" и устремляется на самолет Гукалина. Женя увеличивает крен 
на развороте, всеми силами пытается выйти из-под атаки, не дать противнику 
произвести прицельную стрельбу. 

Борис Жигуленков ближе всех к Гукалину и, видя, какая опасность нависла над 
товарищем, тотчас бросается ему на помощь, "Фокке-вульф" прекращает атаку, 
резко уходит вверх и скрывается в облачности. 

Группа закончила разворот. Гукалин в общем строю, в наушниках слышен его бодрый 
голос: 

- Успел все-таки фашист... малость поцарапать! Залатаемся! 

Больше Евгений не проронил ни слова - летел в общем строю, как и все остальные. 
Казалось, произошел рядовой эпизод, какими постоянно насыщена наша боевая жизнь.
 Следом моя группа прибыла им на смену. Получив информацию от Щетинина о 
характере действий противника, мы приступили к охране пехоты с воздуха. А 
вернувшись с задания, узнали печальную весть: жизнь летчика Гукалина оборвалась.
.. 

Щетининская шестерка подходила к аэродрому на большой скорости и малой высоте. 
Неожиданно машина Жени резко взмыла вверх, свалилась на крыло и, вращаясь, как 
при штопоре, ударилась о землю. Ему шел всего двадцать шестой год... 

Война войной, но как тяжело терять друзей! С ними словно уходит какая-то 
частица твоей души, твоих радостей, надежд, мечты. Уходит навсегда, оставляя в 
памяти сердца невидимый чужому глазу след печали и горечи. 

Расследованием было установлено, что Гукалин, раненный в бою, возвращался на 
самолете с поврежденной тягой управления руля высоты. Возможно, произошло то же 
самое, что и с моей машиной, когда в нее попал зенитный снаряд. Но на самолете 
Гукалина тяга, не полностью перебитая, разрушилась в воздухе при подходе к 
аэродрому. Спастись на парашюте раненый летчик не смог. 

Особенно тяжело переживал потерю Жени Игорь Середа. Они однокашники, вместе 
пришли в полк и, летая в одной эскадрилье, не раз спасали друг друга от смерти. 
Потеря боевого друга потрясла Игоря. Долгое время он был неузнаваемо рассеян и 
удручен. 

Командир полка в эти дни не перегружал первую эскадрилью заданиями. Если они и