- Степаныч, атакуй! Будет трудно - помогу... Четверка устремилась на "сто 
девятых". Но вот одна пара "мессерпшиттов" отделилась от своей группы и 
пытается зайти в хвост атакующим. 

Передав Карпову: "Оставайся с бомберами", сам подключаюсь к атаке. 

В это время Тернюк сбивает один Ме-109. 

Немцы, потеряв надежду на прорыв к нашим бомбардировщикам, отстали, а мы 
догоняем "петляковых". Вот уже виден аэродром, и Тернюк не выдерживает: 

- Что скажете, "головастики"? Ведущий "Беркута" в восторге: 

- Молодцы! Красиво сработали. Приятно иметь с вами дело! Спасибо! 

Так же поблагодарив "больших" за совместную работу, мы пошли на посадку. 

Когда я вылез из кабины, механик Козлов был уже рядом: 

- С победой, командир? 

- Да, "пешки" ударили как надо, а Тернюка можешь поздравить: сбил "сто 
девятого". 

- Что я говорил? Порядок! А насчет поздравления - не беспокойтесь, будет 
сделано, - пообещал механик. 

В конце дня, перед заходом солнца, когда мы были в столовой, к нашему столу 
подошел Козлов. Лихо козырнув и получив разрешение обратиться к Тернюку, он 
поставил перед ним пол-литра шнапса. 

- Алексей Эммануилыч, поздравляю! А это, - сержант показал на бутылку, 
подарунок от технической мысли. 

Тернюк смутился: 

- Петро, спасибо, да я не пью... 

- Положено, командир. Нарком определил по сто граммов, а тут на всех и того не 
будет. Бейте врага, как сегодня! Успеха вам... 

Мы выпили за общий успех и победу, за здоровье Тернюка и чтобы фрицам от него 
было лихо до полного их разгрома. 

12 июля наступил новый этап Курской битвы. Войска Брянского и на левом крыле 
Западного фронтов, поддерживаемые авиацией, перешли в контрнаступление против 
орловской группировки фашистов. Тремя днями позже к ним подключились войска 
правого крыла Центрального фронта. 

Боевой работы прибавилось и нам на белгородско-харьковском направлении. В 
воздушных сражениях под Курском советская авиация окончательно завоевала 
стратегическое господство в воздухе, но оно пришло не сразу. 

Мне вспоминается боевой вылет того времени, когда по стечению ряда не очень 
приятных обстоятельств над полем боя пришлось остаться одному. Высота была 3500 
метров, и я решил забраться повыше: при таких преимуществах, как скорость и 
высота, маневр обеспечен. Вскоре увидел перед собой пятерку истребителей и 
вначале не мог понять, чьи они: свои или чужие? Сближаясь с пятеркой, я думал: 
если это Ме-109 - атакую и, не ввязываясь в затяжной бой, отрываюсь. 

Да, это были "мессершмитты", и я поступил, как было задумано. Пикирую на тройку,
 так, чтобы, не выходя из атаки, нанести удар и по идущей ниже паре. И вот даю 
очередь по тройке - безрезультатно. Проскакиваю к паре, а она маневром уходит 
из-под удара и тут же начинает наседать на мой хвост. "Вот это дело: атакующий 
сам попал как кур во щи", - пронеслась досадная мысль. Пытаясь уклониться от 
боя, я взмываю ввысь, пара Ме-109 не отстает, сближается... На этой высоте 
"лавочкину" трудно, тягаться с "мессами", и тогда снова бросаю машину в пике. 
Неравная схватка, зачинщиком которой я стал по собственной воле, переходит на 
2000-2500 метров, где мой самолет не уступает "мессершмитту". "Сто девятые" не 
торопятся. Атаки их грамотны и методичны: умело маневрируя, они пытаются взять 
меня в клещи. Пара слева, пара справа почти одновременно атакуют и атакуют мой 
"лавочкин". Несколько раз скольжением под атакующих или боевыми разворотами мне 
удавалось избежать поражения. 

Но вот я допускаю ошибку: на какую-то долю секунды задерживаюсь с маневром и 
расплачиваюсь за это. Очередь "сто девятого" - треск, хлопок, и фанерной 
обшивки на плоскостях как не бывало: разрывы снарядов и встречный поток воздуха 
мгновенно раздели крылышки истребителя. Самолет резко опускает нос, сваливается 
па крыло, переходит в отрицательное пикирование. Меня вытягивает из кабины, но