Но как бы там ни было, а четверка "илов" направилась в северо-восточном 
направлении, на Уразово, другая же группа - три машины - вдоль железной дороги 
через Чугуево на Купянск. Не прикрыть ее - значит загодя отдать на растерзание 
"мессершмиттам". Поэтому, не ожидая команды, Любенюк, я и Кривое пошли за 
тройкой штурмовиков. Четверка "мессершмиттов" уже было нацелилась на них, но 
прорваться ей не удалось - на пути встали мы. Поняв, что успеха они не добьются,
 "сто девятые" отстали. Насторожил обстрел с земли. Линия фронта позади, летим 
над освобожденной нашими войсками территорией - кто же и откуда ведет по нас 
огонь? Неужели свои? Невольно возник вопрос: не заблудились ли? И червь 
сомнения заползает в душу: идем над железной дорогой Харьков-Купянск, она 
занята нашими войсками, а слева и справа от нее враг, который обстреливает нас. 


Летим рядом с "илами": я - сзади и чуть ниже, Кривов правее и ниже меня, а 
командир - выше. Кривов и я следуем, не меняя курса, а у Любенюка (он выше 
всех) полная свобода маневра. Он, как большая и сильная птица, переходит с 
одного фланга на другой, видит все, что происходит в воздухе. 

Скорость у штурмовиков сравнительно небольшая, а мотор моего самолета 
перегрелся до предела. Устанавливаю наивыгоднейший режим работы и наблюдаю за 
воздухом, за трассами снарядов и пуль, что летят в нашем направлении и 
предназначены только нам, и никому другому, слежу, чтобы незаметно не 
подкрались "мессеры". Нескончаемые трассы сходятся над нашей группой, как лучи 
зенитных прожекторов темной ночью. 

Взглянув в сторону Кривова, с замиранием сердца вижу, как его машина задымилась 
и пошла со снижением прямо по курсу полета. 

Тут же Любенюк встревоженно запрашивает: 

- Митя, что с тобой?.. И я кричу: 

- Прыгай, прыгай, пока высота! 

Мы ждем раскрытия парашюта, но белого купола нет. Самолет перелетел грунтовую 
дорогу и, врезавшись в землю, на наших глазах взорвался... 

Вскоре стрельба прекратилась. Штурмовики, не дойдя до Купянска, развернулись 
влево, вышли на Уразово и, передав, что один "маленький" упал вблизи станции 
Граково, растворились в наступающих сумерках. Мы с Лю-бешоком садились почти в 
темноте, "на ощупь". 

На земле узнали: из одиннадцати машин не вернулась действительно одна Дмитрия 
Кривова. Крепко были побиты и наши самолеты. На правом крыле машины Гришина 
зияли два огромных отверстия. Пилот снял шлемофон и свободно просунул его в 
одну, а потом в другую Дыру: 

- Молодец, "лавочкин"! С такими пробоинами дотащил меня до дому. Живуч, 
чертяка! 

Но возбуждение, вызванное боем, вскоре сменилось подавленностью. Надежды на 
возвращение Кривова не было, и мы зачислили младшего лейтенанта в погибшие. А 
Дмитрий Кривов остался жив, хотя об этом мы узнали гораздо позднее последних 
залпов войны. Случайная встреча раскрыла истину. 

...Тяжело раненный летчик управлял подбитой машиной - рули повреждены, на 
действия Кривова не реагировали, и самолет неудержимо тянуло к земле. Только 
огромными усилиями удерживал пилот машину от сваливания в штопор. И когда 
самолет окончательно вышел из повиновения, до крови закусив губы, чтобы от боли 
не потерять сознание, он покидает машину. Летчик удачно приземлился в 
расположение наших войск. 

После нескольких месяцев госпитального лечения на Урале Кривова направляют на 
курсы командиров звеньев. Войну он окончил в 156-м истребительном авиаполку, 
совершив 131 боевой вылет, сбив семь самолетов врага. 

Самым непонятным в этом боевом эпизоде было то, что никто из нас не заметил, 
как Дмитрий покинул самолет. При любых обстоятельствах видеть все долг летчика! 


9 мая 1943 года наш полк перебазировался на новый аэродром, сосредоточивая 
боевые действия на белгородском направлении. Постоянные вылеты на разведку 
войск противника и периодические налеты на его аэродромы продолжались до конца 
месяца. Так, 13 мая наша эскадрилья уже не первый раз с группой Пе-2 наносила 
удар по авиации противника, базирующейся на Харьковском аэродроме. Полет прошел 
успешно, без каких-либо осложнений. Задание выполнено, "петляковы" и мы без 
потерь вернулись на свои базы. 

16 мая в состав нашей дивизии влился третий истребительный полк под 
командованием майора Ольховского. Хотя нагрузка в боевой работе при этом не