Осенью 1937 года я окончил программу обучения. Свободное от работы время все 
чаще стал проводить с дружками на вечеринках в общежитиях. Гулянья с песнями 
иногда затягивались до глубокой ночи, и утром после короткого сна я уходил на 
завод с чувством усталости, какой-то внутренней пустоты. 

Мастер цеха первое время молча посматривал на меня, но вот как-то в конце 
рабочего дня отвел в сторону: 

- Слушай, пилот, что-то я не узнаю тебя. В цех приходишь словно судак вареный. 
Энергии и инициативы прошлой как не бывало. Работа из рук валится. Не слишком 
ли лихо ухватился за веселую жизнь? Нечем занять себя? Вон тракторный техникум 
под боком, иди на вечернее отделение. А то ведь так можно догуляться и до 
неприятностей... 

- Георгий Федорович, в техникум уже поздно. Если и надумаю учиться, то только 
на следующую осень, а с загулами - все! - искренне раскаялся я. 

Слово, данное старому рабочему, я сдержал. 

Наступила осень. Товарищей моего возраста начали призывать в армию. Иду к 
райвоенкому и узнаю, что по ходатайству управления завода мне предоставлена на 
год отсрочка. С этим я согласиться не мог и добился призыва... 

И вот четыре года позади. Чем-то закончится мой приезд в Москву, как решится 
дальнейшая судьба? Хотелось бы получить направление в часть, действующую на 
фронте, но как отнесутся к этому в кадрах? Сила военного приказа известна. 
Поэтому мы решили действовать так, как договорились в пути, - во что бы то ни 
стало добиваться отправки на фронт. И начали с пункта сбора летного состава. 

  

Ближе к фронту 

Столица встретила нас полным затемнением. Громады зданий, противотанковые ежи, 
аэростаты заграждений, лучи прожекторов в ночном мраке создавали впечатление 
грозной и несокрушимой силы. Изрядно поплутав по темным и почти безлюдным 
улицам, мы наконец нашли какой-то пункт сбора. Дежурный, молодой щеголеватый 
лейтенант в форме летчика, проверив наши командировочные удостоверения, с 
улыбкой сказал: 

- Братцы! Да вы не туда прибыли. Здесь - "биржа труда", а в предписании 
говорится четко и ясно: "...в Управление кадров ВВС",- и вернул нам документы. 

Бродить по ночным улицам больше не хотелось, устали мы изрядно и решили 
попросить дежурного о ночлеге, ссылаясь на свою провинциальную 
неосведомленность. 

- Товарищ лейтенант, - настойчиво начал Пантелеев,- устройте пока нас в ваших 
владениях! 

Дежурный оказался добрым парнем: 

- Ладно, считайте, что вам повезло: я и сам из таких же... бегу ближе к фронту. 
Завтра разберетесь, что к чему,- и приказал своему помощнику разместить нас в 
одной из комнатушек. 

Утром мы и в самом деле разобрались в обстановке. Пилотов, рвущихся на фронт, 
здесь оказалось так много, что то бодрое, радужное настроение, с каким уезжали 
из школы, заметно помрачнело. Нам стало известно, что на "кобрах" обошлись без 
нас. Узнать что-либо определенное, к сожалению, не удалось, и мы больше 
прислушивались к бурным беседам, из которых поняли, что нужно ждать вызова из 
Управления кадров ВВС или вербовщика - представителя с определенными 
полномочиями, отбирающего нужный состав для формирования или пополнения 
какой-либо боевой части. Решили ждать случая, и вскоре он подвернулся. 

На сборный пункт прибыл командир 240-го истребительного авиаполка майор И. С. 
Солдатенко. Познакомился он со всеми и обратил внимание, что среди летчиков 
только мы четверо имеем сержантские звания: 

- А у вас какой настрой, товарищи сержанты? Василий Пантелеев, парень 
словоохотливый, находчивый, весело ответил: 

- Настрой боевой - хоть сейчас в бой! 

- Так сразу и в бой?- усмехнулся майор. 

- А мы истребители из сибирской школы пилотов,- вставил Михаил Шабанов. 

- Вот это уже здорово! - искренне обрадовался командир полка и пригласил нас в