того, в какое время работал на заводе, участвовал в полетах в одной из смен 
летного дня. Для поездки на аэродром завод выделил грузовую автомашину, и из ее 
открытого кузова жители Челябинска часто слышали веселые песни. 

Группу, в которой я обучался, вел молодой, но достаточно опытный инструктор 
Николай Федорович Кобзев. В первом же ознакомительном полете в зону он показал, 
на что способен У-2 при умелом использовании всех его маневренно-скоростных 
качеств: виражи, перевороты, боевые развороты, петли Нестерова, спираль. У 
некоторых из нас при перегрузках на пилотаже темнело в глазах, но восторгу от 
полета не было границ!.. 

После ознакомления с управлением машиной в пятом океане начались провозные 
полеты по кругу. Искусство пилотажа давалось не сразу, не всем одинаково, и 
Николай Федорович, понимая тревогу курсантов, говорил: 

- Друзья мои, вы все будете летать самостоятельно. Только в разное время. 
Спокойствие и вера в лучшее - таким должен" быть настрой ваших душ. 

Слова инструктора вселили в нас уверенность. Настроение улучшилось, напряжение 
ослабло, а за этим и самолет стал как бы послушнее, ошибки случались все реже. 

В скором времени мы начали получать разрешения на первый самостоятельный полет. 
Группа торжествовала: все курсанты в течение недели успешно выполнили полеты по 
кругу. 

С приобретением навыка, когда мы приступили уже к отработке пилотажа в зоне, 
начались отклонения. Нет-нет, да кто-нибудь проявит вольность: один выполнит 
лишнюю фигуру, другой подойдет на посадку "по-истребительски" - на повышенной 
скорости, а кто и по невнимательности допустит ошибку на планировании и 
по-вороньи плюхнется на землю. 

Инструктор зорко следил за нашими полетами и, если кто-либо умышленно или по 
небрежности отклонялся от задания, не прощал, был полон справедливого 
негодования. Уважение к Николаю Федоровичу сдерживало наши самонадеянные порывы,
 полеты выполнялись в соответствии с его указаниями. Однако срывы иногда бывали,
 и горе тому, кто на это отваживался. 

Как-то при возвращении из зоны после удачно выполненного задания я снизился 
ниже установленной высоты и; на подходе к аэродрому заметил движущийся 
железнодорожный состав. Захотелось убедиться в разности скоростей "чугунки" и 
моей машины. Скорость была моей слабостью. Но в зоне на большой высоте я ее не 
ощущал: предметы, строения и ориентиры проплывали медленно, самолет, можно 
сказать, зависал над ними. Местность меняется быстро, когда пролетаешь на малой 
высоте. Предметы быстро проносятся под тобой, чувствуется быстрота, 
захватывающая дух и дающая необъяснимую радость. 

И вот я устремляюсь на поезд и на высоте метров в двадцать пять пролетаю правее 
состава. Убедившись, что поезд уступает в скорости моему самолету, захожу на 
посадку. И, как это часто случается в жизни, дурные поступки сопровождаются 
непредвиденными обстоятельствами: у самолета, не знаю почему, возможно из-за 
повышенной нагрузки на органы приземления при не совсем мягкой посадке или 
из-за ветхости, на рулении лопнул амортизатор хвостового костыля. Когда я 
зарулил на заправочную, инструктор уже находился там. Его мужественное, смуглое 
от загара лицо с буйной шевелюрой слегка вьющихся волос неузнаваемо жестко. 
Стройный, в синем комбинезоне, он стоял у хвоста самолета, ожидая моего доклада.
 Я понял, вольность моя не прошла незамеченной и порицание неминуемо. Рапортую 
о выполнении задания. В ответ: 

- И все? А кто будет докладывать о выкрутасах? 

- Виноват, не сдержался... 

- "Не сдержался"! Убедительно. Ответ достоин похвалы. Да ты соображаешь, что 
говоришь! Кто же после этого выпустит тебя в небо? 

Я молчал. Инструктор обратился к курсантам: 

- А вы чего стоите? Меняйте амортизатор... - и он отошел от самолета, закурил, 
прохаживаясь взад-вперед по стоянке. 

Я с товарищами приступил к замене амортизационного пакета костыля. Механик, 
руководивший нашей работой, заметил тогда: 

- Ну, парень, ты даешь!.. Рехнулся, что ли? Кто-то предположил: 

- Теперь получит по первое число. 

- Леший меня попутал, - в сердцах произнес я. 

- Леший не леший, а сам себе ты изрядно напутал, - ворчал механик.