сбережения на укрепление боевой мощи Красной Армии, на собранные средства 
построить звено истребителей и укомплектовать его экипажи своими воспитанниками.
 

И вот 11 июня 1944 года была получена телеграмма от Сталина: "Бирмской Военной 
Авиационной школе пилотов. 

Подполковнику Сидорову. 

Начальнику политотдела подполковнику Шептайло. 

Передайте офицерам, курсантам и вольнонаемному составу Бирмской Военной 
Авиационной школы пилотов, собравшим сто пятьдесят тысяч сто восемьдесят пять 
рублей и семьсот семьдесят тысяч пятнадцать рублей облигациями госзаймов на 
строительство звена боевых самолетов-истребителей, мой боевой привет и 
благодарность Красной Армии. Желание личного состава школы пилотов будет 
исполнено. 

И. СТАЛИН"{1}. 

Школа постоянно поддерживала тесную связь с тружениками Хакасской автономной 
области, оказывая им посильную помощь в решении народнохозяйственных задач: мы 
трудились на уборке урожая в совхозах, на строительстве сахарного завода и 
Уйбатского канала. Только за 1942 и 1943 годы было выработано 11 844 
человеко-дня. 

И вот, простившись со школой, мы приближались к Уралу. Все чаще сквозь 
запыленные окна вагона всматривался я в лесную ширь. 

Мои родные края... Уже четыре года, как оставил их. Товарищи понимали мою 
взволнованность. 

- Как, Кирилл, тянет дым отечества? - спрашивал кто-нибудь. 

Я не находил слов для выражения чувств и только жадно глядел на эти близкие 
сердцу просторы, мысленно воспевая их красоту и богатство... 

Поезд, окутанный клубами черного дыма, подходил к отрогам Каменного пояса. Все 
чаще горизонт закрывали покрытые лесом горы, нависшие скалы с оголенными 
пластами пород, омытые дождями, овеянные сибирскими ветрами; в их расщелинах 
иногда мелькали чудом выросшие, тянущиеся к свету березки. 

Близость родных мест, неповторимость уральской природы будили во мне 
воспоминания детства и юности, что прошли в этих краях. Я вспомнил, как однажды 
в четвертом классе убежал из отчего дома и тайком от родных уехал в Челябинск. 

Семья наша - даже по тем давним меркам - была немалая: пять сестер и мы с 
братом. Едоков много, а работников всего - отец да мой старший брат Алексей. 
Мне хотелось скорее стать взрослым, не быть лишним ртом в доме. Поэтому мысль о 
побеге возникла не случайно. Детская фантазия, книги о романтических 
приключениях, стремление к самостоятельности ускорили мое тайное решение. 

В это время в стране начиналась индустриализация, строился один из ее первенцев 
- тракторный завод-гигант в Челябинске. Молодежь потянулась туда. Не минула эта 
тяга и мое родное село Большие Хохлы. Наш сосед Михаил уехал на стройку вместе 
со своим отцом, а дома осталась мать с младшим сыном Готькой, моим ровесником. 
Как-то Миша приехал домой на несколько дней, и его бесконечные рассказы о 
замечательной городской жизни, явно рассчитанные на то, чтобы поразить наше 
воображение, взбудоражили нас и подстегнули. 

Через несколько дней после отъезда Михаила мы с Готькой, сложив в ученические 
сумки харчи и одевшись потеплее, направились не в школу, а на железнодорожный 
разъезд Хохлы. Когда подошел товарный, мы вскочили на платформу, груженную 
тесом, и первое в нашей жизни путешествие началось. 

Поезд шел медленно. На полпути его догнал пассажирский. Нам удалось пересесть 
на него - вначале на подножку вагона, а потом, когда от холода уже зуб на зуб 
не попадал, мы перебрались внутрь вагона, затерялись среди пассажиров и 
благополучно добрались до Челябинска. 

Город, представший перед нами, буквально ошеломил своим величием. Его здания по 
сравнению с деревенскими избами казались великанами. Суета и многолюдье толпы 
пугали, подавляли нас. Мы знали адрес Михаила и поторопились разыскать его. 
Каково же было удивление Готькиных родных, когда мы появились как снег на 
голову. 

- Блудные дети! - возмутился его отец. - Кто же в это время ездит? Город не 
увеселительное место: он живет своим трудом. Раздевайтесь! 

В этот же вечер было решено устроить нас на курсы плотников. А на двадцать