Русский летчик погиб в полутора километрах северо-восточнее населенного пункта 
Тельдинце (Чехословакия). 

Памятное 26 марта 1945 года стоит перед моими глазами, как будто прошло с той 
поры не тридцать шесть лет, а тридцать шесть минут. В тот же день я сбил 
последний по своему личному боевому счету пятьдесят шестой самолет врага. 

А было это так. Все наши восемь истребителей загружены бомбами. Я веду боевых 
друзей на прикрытие войск на поле боя. Но сначала надо подыскать подходящую 
цель для нанесения бомбового удара. 

Передовая позади, а по курсу нашего полета, чуть ниже "лавочкиных", к линии 
фронта идут самолеты противника. Решение возникает мгновенно: атаковать врага, 
не допустить его к нашим наземным войскам. Но бомбы?.. Куда их сбросить? И 
все-таки негоже в такой сложной обстановке заниматься поиском цели, когда 
фашисты совсем рядом. 

Передаю летчикам своей группы приказ: 

- Орлы! Сбросим груз на "фоккеров"! По моей команде... 

Впереди - восемь немецких машин: силы примерно равны. А ситуация сложилась так. 
Мы с Алексеем Тернюком двумя парами идем на вторую четверку противника, а 
против первой четверки оказывается звено Евгения Карпова - оно правее нас. 

Ведущая четверка врага - на траверзе со мной, и в эфир летит моя команда: 

- Бросай! 

Энергично развернувшись влево, мы устремляемся за "фокке-вульфами". Бомбы 
конечно же не попали ни в один из гитлеровских самолетов, но летчикам не 
доставляет удовольствия видеть, как перед их носом сыплется смертоносный груз! 

Главное, немцы поняли, зачем мы освобождаемся от бомб: чтобы схватиться с ними, 
не допустить к передовой. ФВ-190 также сбрасывают лишний груз и с набором 
высоты разворачиваются на сто восемьдесят градусов. Преимущество в высоте - 
верный успех схватки, и немцы это знают хорошо. Однако этого преимущества 
добиться им не удается. Наши "лавочкины" хотя уже и старенькие, а "фоккерам" не 
уступают. 

Противник бросается в пикирование. Выйдя из него, устремляется вверх, чтобы, 
нанести удар сзади: его машины следуют пара за парой. У нас та же цель. 
Самолеты обеих сторон то стремительно опускаются вниз, то взмывают в поднебесье,
 посылая очереди огня в направлении друг друга. Так продолжается минут 
пять-семь. 

Бой проходит над войсками противника. Но свежие силы немцев так и не появляются,
 по-видимому, им нечем наращивать мощь в бою. Враг выдохся но не ретируется, в 
его маневрах угадывается расчет на ошибку советских летчиков. 

Когда мы с Мудрецовым пошли вверх, а Тернюк с Мокиным - в атаку на оказавшуюся 
внизу пару врага, на них сразу ринулись два "фоккера". Сваливая "лавочкина" на 
крыло, я тут же передаю напарнику команду: 

- Атакуем одновременно; я - ведущего, ты - ведомого! 

Бросаюсь на ведущего. Остальным преграждают путь Карпов с Чучаевым и Ревенко со 
Сковородченко. ФВ-190, преследующий Тернюка, пытается уйти из-под атаки, но мне 
удается достать его длинной очередью. 

- Это вам, гады, за Николая, за тех, кого вы сгубили! - Я сам не узнаю свой 
охрипший от напряжения и ярости голос. 

Характер схватки, после того как был сбит "фоккер", буквально сразу же на 
глазах меняется. Противник вскоре покидает поле боя, который длился около 
четверти часа. 

Передаю по радио: "Сбор". Боевой порядок группы восстанавливается. Потерь у нас 
нет. При перестраивании, чтобы не выскочить впереди ведущего, Мокин 
приподнимает нос самолета и крутит бочку. 

- Мокин, сядешь на губу! - предупреждаю подчиненного. 

- Командир! Это я для погашения скорости... торможу. 

- Вот-вот; там, на гауптвахте, на голом топчане я покрутишь бочки, пока прыть 
свою не погасишь. - В моем голосе неподдельная строгость. 

Под крылом - линия фронта. По истечении срока покидаем зону барражирования и 
возвращаемся на свою точку.