стало, что будет дальше?

Ему 26 лет. Что с ним было – он вскоре изложил в автобиографии, вступая в 
РКП(б) по рекомендации ЦК КПИ. Родился… Семья… Отец, которого Роберто любил и 
уважал, как человека прогрессивных идеалов, хотя и непоследовательного в жизни 
(сановник!). Один из этих идеалов: во всех без исключения отношениях с людьми 
ни при каких условиях нельзя пользоваться привилегиями, если ты их не заслужил. 
В 1915 году окончил гимназию. Был призван в армию, кончил офицерскую школу, в 
1916 году на русском фронте попал в плен. В 1917 году, в России, стал 
убежденным революционером. В 1920 году репатриирован в Италию. Из-за своих 
политических взглядов к отцу не вернулся, уехал в Милан, стал рабочим, был 
принят в политехнический институт. В 1921 году вступил в компартию, после 
захвата власти фашистами ушел в подполье…

Твердо, на всю жизнь, усвоил: партия – не учреждение, Революционная партия это 
добровольный союз единомышленников, готовых идти на любые жертвы в борьбе за 
установление социальной справедливости.

В старом обществе человек богат тем, что сумел отнять у других, и новом – тем, 
что дал другим: чем больше даст каждый, тем больше будет у всех.

Для победы нового общества решающее значение имеют рост самосознания народа, 
рост экономических возможностей государства и его военной силы, рост 
интернациональной солидарности людей труда.

Все это Бартини нашел в Советской России.

…Быстро, по-зимнему, стемнело. Во дворе зажегся фонарь, скрипя, качался под 
ветром. Большой крест – тень оконного переплета – вытягивался и сжимался на 
полу. Блестел лед в углах наружной стены. Надо будет его сколоть, а то лужи 
натекут. Комендант позаботился о новом жильце: возле печки были сложены дрова, 
приготовлены газеты на растопку…



Что было дальше, в следующие пятьдесят лет, теперь тоже известно, но, как уже 
говорилось, публикации об этом человеке стали появляться лишь недавно. До конца 
60-х годов сведения о главном конструкторе Бартини крайне редко выходили за 
узкий круг работников опытного самолетостроения, на что, понятно, имелись 
веские причины. Его дела и сам он упоминались в некоторых не очень 
распространенных изданиях, в основном сугубо технических и академических. 
Упоминались его экспериментальные, рекордные и боевые самолеты: 
экспериментальный «Сталь-6», на котором была исследована возможность 
значительного увеличения скорости истребителей монопланной схемы, пассажирский 
«Сталь-7», дальний арктический разведчик ДАР, морские разведчики, 
бомбардировщики Ер-2 (ДБ-240), Ер-4, созданные вместе с конструктором В.Г.
Ермолаевым. Обсуждались – причем участники обсуждений не всегда знали имя 
главного конструктора – разработанный в начале войны сверхзвуковой истребитель 
«Р» с треугольным крылом, реактивный перехватчик Р-114, проект 1942 года, с 
инфракрасным локатором, с расчетной максимальной скоростью, равной двум 
скоростям звука, послевоенные транспортные самолеты с большой дальностью полета,
 сверхзвуковая амфибия «летающее крыло» и другие. Некоторые из этих машин были 
построены, другие остались в чертежах, расчетах, моделях, и это в порядке вещей 
во всех конструкторских бюро. Все знают, например, самолеты Як-12 и Як-15, 
Як-25 и Як-40, а что было между ними? Известны Ил-18, Ил-28, Ил-62, Ил-76, 
Ил-86, – а каким «Илам» достались промежуточные номера?..

Кибернетик У.Эшби пишет, что любая самоорганизующаяся система использует 
прошлое для определения своих действий в настоящем, что предвидение тоже, по 
существу, операция с прошлым. Очевидно, это справедливо и для таких сложных 
самоорганизующихся систем, как коллективы инженеров. Там тоже используется 
драгоценный опыт прошлого для определения действий в настоящем и будущем, в том 
числе опыт, не вышедший по разным причинам за пределы ОКБ.

Одна из этих причин – неожиданность некоторых проектов и даже готовых машин, 
уже испытанных, и успешно. Они или слишком превышали тогдашние потребности, или 
их характеристики оказывались далеко в стороне от ожидаемого направления 
развития техники. Многие годы спустя сведения об этих машинах доходят до 
историков, до публики, но иной раз в виде настолько фантастических слухов, что 
веришь им с трудом.

Примеров этому предостаточно. Скажем, мог ли высотный перехватчик Р-114 Бартини 
в начале 40-х годов достигнуть скорости более 2000 километров в час? 
Невероятно! Ну, 700, ну, от силы 750 километров в час – это еще было тогда 
возможно, во всяком случае реально: такую скорость показал немного позже Як-3, 
признанный в заключении Научно-испытательного института ВВС лучшим из известных 
отечественных и иностранных истребителей. Ну, 800—850 километров, полученные в 
конце войны на экспериментальных истребителях Су-5 и И-250 со вспомогательными 
воздушно-реактивными двигателями… Чтобы даже не превзойти скорость звука 
(«звуковой барьер» – около 1200 километров в час), а только приблизиться к ней,