Я выскочил на палубу. Столкновение с миной казалось неизбежным. Еще три пять 
бросков волны - и от нас только обломки полетят. 

- Заводи моторы! - закричал я не своим голосом. 

Но тут обнаружилось, что, когда мы остановились, мотористы забыли перекрыть 
заслонки глушителей, и на большой волне вода залила их. К тому же в горячке 
перелили горючее из заливного бачка. Беда за бедой!.. 

Растерянность проходит быстро, когда возникает смертельная опасность и надо 
немедленно принимать решение. Я приказал боцману отпорным крюком отводить мину 
на корму, а сам с электриком Михейкиным сел на консоли. Когда боцман подвел 
мину к нам, мы осторожно, целясь между рожками, ногами стали отталкивать ее от 
катера. оттолкнем, а волна ее к нам опять подбросит. Снова отпихнем, она опять 
тут как тут. К счастью, катер несло быстрее и вскоре мина осталась позади. 
Глянул я на Михейкина, а лицо у него белое-белое. 

"Ну, - думаю,- у меня, наверное, не лучше". Спустили через краники из 
глушителей воду, прокрутили стартером моторы, излишек бензина испарился, катер 
получил ход. 

Избавясь от опасного соседа, я стал думать о дальнейшем. Где же мы находимся? 
Кругом вода и вода. Спустился в машинный отсек, чтобы посмотреть на карту и: 
разобраться в обстановке, но тут же был вызван наверх боцманом: 

- Вижу берег! 

Далеко на горизонте виднелись высокие горы. Из-за пасмурной погоды показалось, 
что они разделены проливом. Такого очертания я никак не мог узнать, хотя и 
старался припомнить все, что изучал по лоциям. "Что же это за берег?" - подумал 
я. 

- Может быть, это Босфор? - предположил Михейкин. 

"Босфор?! Может ли быть? Правда, вчера мы более 

часа шли в море. Могло сильно снести и во время дрей,фа, - принялся рассуждать 
я. - Но нет, Босфор должен 

находиться в другой стороне". Проверил компас. 

Исправен. 

Пошли малым ходом, приблизились к отлогому берегу. 

Но что это? Вдали явственно виднелись юрты. 

Тут же ложусь на обратный курс и снова в море, подальше от беды. В это время 
боцман доложил: 

- Правый борт 160, вижу корабль! 

"Еще этого недоставало!" - встревожился я. Но вскоре распознал в нем нашу 
канлодку типа "Красный Аджаристан". На одной из таких командиром 
артиллерийского подразделения плавал мой однокурсник лейтенант Халявко. 

Недолго думая, даю полный ход - и к канлодке. Но пыл наш был сразу остужен. Как 
только поднялся у нас за кормой высокий бурун, стволы главного калибра канлодки 
начали разворачиваться в нашу сторону. "Черт его знает, что за катер и чего он 
тут болтается", - очевидно, подумали там. И на всякий случай взяли нас на 
прицел. 

Я сразу же уменьшил ход до самого малого и приказал дать опознавательные. В 
воздух взвились ракеты. 

Уклоняясь за корму канлодки, я приказал боцману семафором запросить, куда она 
следует. Приняв наш семафор, на канлодке подумали, что мы один из дозорных 
катеров, поэтому сразу же ответили, что следуют из Тендры в Севастополь. Теперь 
все стало ясно, мы ориентировались. Я дал полный ход и пошел к базе. 

Вскоре мы увидели Евпаторийский маяк, а слева за траверзом тот же песчаный 
берег и злополучные "юрты" - это были кучи соли на соляных промыслах. 

Шли дни, недели, месяцы. В период обороны Севастополя мы сопровождали корабли, 
доставляющие подкрепление и боеприпасы в осажденный город, конвоировали 
транспорты с эвакуируемым населением и ранеными, отбивая непрестанные атаки 
вражеских самолетов. И с каждым днем сильнее закалялась наша воля, 
вырабатывались боевые качества, обретался опыт. 

Затем нас перебазировали на Кавказское побережье. Отсюда мы совершали далекие