Распределив оставшееся время до утра на вахты, мы коротали его, поочередно 
спускаясь обогреться и подсушиться в машинный отсек. 

На сейнере всю ночь беспокоились о нашей судьбе. Думали, что двое на катере 
вряд ли благополучно перенесут эту штормовую ночь. Когда же мы целыми и 
невредимыми подошли утром к судну, все были удивлены и обрадованы. 

Этот случай послужил нам серьезным уроком. Да и не только нам. В соединении 
развернулась дополнительная подготовка экипажей, с тем чтобы достигнуть большей 
взаимозаменяемости личного состава. Перед боцманом была поставлена задача, 
чтобы он умел не только стрелять из пулемета и выпускать торпеды, но и завести 
моторы, в любую минуту заменить командира. Нижняя команда должна была уметь 
выполнять обязанности верхней команды. 

В затруднительном положении оказался экипаж нашего катера и в другой раз, когда 
мы сопровождали караван судов, покидавших Одессу. 

...Торпедные катера, сняв бойцов заградотряда, вышли из порта и вступили в 
охранение последнего каравана. 

В наступающих сумерках фашистские самолеты стая за стаей налетали на горящий 
город, продолжая сбрасывать свой смертоносный груз. Некоторые из них 
преследовали уходившие суда, бомбили их и обстреливали из пушек и пулеметов. 

Звено старшего лейтенанта Градусова сопровождало концевой транспорт "Большевик".
 Уже в темноте его атаковали торпедоносцы. Наши корабли открыли огонь. Но силы 
были слишком неравны. На одном из катеров выбыли из строя оба мотора, ранило 
командира. Горящий транспорт привлекал внимание фашистов, и они снова и снова 
заходили в атаку. 

Для усиления охранения каравана были посланы катера нашей группы, находившиеся 
в то время в Ак-Ме-чети. На траверзе мыса Тарханкут мы догнали корабли и заняли 
свои места в охранном ордере. 

Меня, как малоопытного молодого командира, поставили в середине. Транспорты шли 
медленно. Мы маневрировали около них: то уходили вперед, то возвращались. Надо 
было напрягать все внимание, чтобы в темноте ночи не налететь на какой-нибудь 
корабль. А тут еще шторм. Огромные волны трепали катер, с шумом проносились 
через палубу. Колючие брызги залетали в рубку, били в лицо. 

Шли долго, Но вот впереди показалось зарево, в небе засверкали вспышки, 
разноцветные трассирующие линии. Это противник бомбил Евпаторию. Потом опять 
все вокруг поглотила темнота. 

По расчетам я полагал, что скоро ляжем на новый курс. Чтобы не потерять из виду 
транспорт, стал подворачивать к нему. Но что такое? Вращаю штурвал до отказа 
вправо, а катер уходит в другую сторону. Может, волна его уводит? Вращаю влево 
- катер не меняет курса. 

Оказалось, что штуртрос сорвался с барабана. Застопорили ход. Скрылся в ночи 
охраняемый нами транспорт, прошли мимо другие корабли, а мы никак не можем 
устранить повреждения. 

- Боцман, - спрашиваю, - скоро? 

- В нормальных условиях за двадцать минут сделали бы, а в шторм - кто его знает.
.. 

В тот момент я сразу не сообразил, что если не останавливать двигатели, а 
давать то меньше, то больше оборотов тому или другому мотору, то катер можно 
удерживать на нужном курсе и не упускать из виду транспорт. 

Простояли больше часа. Тут я вспомнил, что находимся недалеко от берега. 
Приказал замерить глубину - и своевременно. Через несколько минут нас выбросило 
бы на берег. 

В этот опасный момент вспомнил я и о возможности управления катером с помощью 
попеременной работы двигателей. 

Завели моторы, развернули катер на юго-восток и пошли в открытое море, подальше 
от берега. 

Вскоре снова легли в дрейф. К утру злополучный трос удалось намотать на барабан.
 До рассвета оставалось немного времени. Я разрешил команде отдохнуть, надеясь, 
что с рассветом определю местонахождение катера. 

Шторм утихал. Пригревшись у мотора, я задремал. Вдруг слышу крик вахтенного: 

- Справа по борту мина!