выходили из строя. Базовые ремонтные мастерские были перегружены, но и нашему 
кораблю "У-3" уже требовался планово-предупредительный ремонт. Поэтому нас было 
решено отправить в Херсон. 

Переход до Херсона завершился благополучно. Но не успели мы поднять катер на 
берег, как кругом завыли сирены, объявляя воздушную тревогу. Загрохотали 
зенитные батареи. Небо покрылось облачками разрывов. К счастью, вражеские 
самолеты не сумели преодолеть плотного заградительного огня и, не дойдя до 
города, сбросили свой груз в болото. 

По правилам, когда катер не в строю, его личный состав при всех тревогах должен 
уходить в укрытие. Это сделали и мы. 

- А где боцман? - спросил я, не видя его среди нас и намереваясь дать ему 
распоряжение на предстоящие работы. 

После отбоя мы обнаружили боцмана в рубке катера. Он снимал пулемет вместе с 
турелью. Через некоторое время я увидел его уже на крыше высокого здания 
пристраивающим турель к печной трубе. 

Налеты самолетов противника были часты. Мы вскоре перестали обращать на них 
внимание и во время воздушных тревог продолжали работу у катера. Только боцман 
при этом быстро взбирался на крышу и занимал место у своего пулемета. 

Однажды самолет противника прорвался к мастерским. Вражеский летчик считал уже 
себя у цели, как вдруг навстречу ему, почти в упор, потянулась пулеметная 
трасса и правый мотор окутался дымом. Самолет резко накренился и со снижением 
пошел в сторону лимана. Это было дело рук боцмана. 

Отремонтировав катер, мы привели его снова в базу. Я получил назначение на 
новый корабль в подразделение капитан-лейтенанта Изофатова. Но вскоре нам 
пришлось оставить Очаков: мы перебазировались в Крым. 

Из Севастополя наши катера очень часто выходили для несения блокадного дозора в 
Каркинитский залив. Наступила уже штормовая осень, и мне, молодому командиру, 
не получившему еще достаточного опыта вождения катера, пришлось на первых порах 
туго. 

Особенно запомнился мне случай, происшедший с нами в бухте Ак-Мечеть. 

...Волны становились все круче и выше. Ветер, срывая белые гребни, разбрасывал 
их вокруг колючими иглами. По небу неслись темные, зловещие облака. 

- Быть шторму, - устало сказал боцман. 

Мы возвращались с задания. Надо было спешить, чтобы успеть укрыться в бухте 
Ак-Мечеть, где тогда базировалась наша группа. 

Тяжело приходится экипажам малых кораблей, застигнутых штормом в море. 
Торпедный катер - грозное оружие. Он вступает в единоборство с самыми большими 
военными кораблями и часто выходит победителем. Но он мал. На нем все 
рассчитано до мелочей. Лишнего ничего нет. 

Экипаж катера в походе все время находится на своих боевых постах. Тут и едят, 
и отдыхают. Греются и сушатся у горячих моторов. 

В непогоду труднее всех бывает верхней команде. Волны и дождь мочат их с ног до 
головы. Зимой снег слепит глаза, обмерзает одежда. Но и мотористам не лучше. 
Попробуйте держать заданный режим, когда катер бросает из стороны в сторону. Да 
к тому же жара, духота. 

А в шторм и совсем плохо. Словно большой мяч, прыгает катер с волны на волну. 
Болтанка такая, что кажется - вот-вот все внутренности наизнанку вывернет. 

Поэтому мы и спешили еще засветло прийти в бухту, где можно было бы перестоять 
эту штормовую ночь. Но и в Ак-Мечети волны бушевали вовсю. Выкатываясь из-за 
мыска, они с шумом обрушивались на прибрежные мели, поднимая со дна песок и 
ракушки. 

Не было никакой возможности ошвартоваться. Впрочем, нас беспокоило не это. Все 
равно у причалов катерам с торпедами на борту стоять не разрешалось. Вернувшись 
из похода, мы подходили к ним только для заправки, а потом становились на якоря 
по углам бухты. Здесь мы и ожидали следующего выхода. 

Болтаясь на якоре, личный состав катера не мог в достаточной мере ни отдохнуть, 
ни обогреться, ни покурить. Поэтому мы всегда старались стать к борту 
какого-нибудь судна. Больше всего мы благодарны за гостеприимство "тюлькину 
флоту", как в шутку называли тогда рыбачьи сейнеры. 

Бывало придут катера с моря. Экипаж мокрый, прозябший. Взоры сразу же