маневрируя с торпедой, на буксире, намотал на винт трос. Из-за этого атака 
могла сорваться. 

Попросив разрешения, моторист Доскевич и я разделись и прыгнули в воду. 
Размотали трос, вылезли из воды. И вовремя! Как раз в этот момент радист принял 
сигнал атаки. Катер устремился вперед, задачу выполнили успешно. 

День был субботний. Каждый из нас знал, что, произведя авральные работы и 
приборку на катерах, мы шумной компанией пойдем в город. Предвкушая веселый 
отдых, одни думали о встрече со своими подругами, другие мечтали о "пятачке", 
где обязательно будет греметь гарнизонный оркестр, третьи собирались в клуб 
поиграть в шахматы, биллиард, почитать свежие газеты и журналы. 

Но вот минула суббота. Отдохнувшие, счастливые, легли мы спать. А утром на всех 
обрушилась грозная весть: война!.. 

Трудно передать то состояние, которое охватило меня при известии о вероломном 
нападении гитлеровских полчищ на нашу Родину. Сильнее всего проявлялось чувство 
большой тревоги за все: за наших людей, за города и села, за поля, засеянные 
хлебами, за судьбу Отчизны. 

Все мы были крайне возбуждены, взволнованы. Прибежав по тревоге на эллинг, мы 
быстро спустили катера на воду и начали принимать боеприпасы. На борт грузились 
длинные стальные сигары - торпеды. Но теперь у них вместо красных учебных 
головок были присоединены боевые зарядные отделения. К пулеметам несли ленты. 
Принималось горючее. Весь день был заполнен приведением материальной части в 
боевую готовность. 

Особенно запомнился мне момент вручения личного оружия. Всех нас, мичманов, 
вызвали в штаб. На большом столе, покрытом зеленым сукном, лежали рядышком 
новенькие позолоченные кортики. Командир соединения сообщил, что поступил 
приказ об окончании нашей учебы и практики. 

- Теперь вы командиры славного Военно-Морского Флота, - говорил он. - Вам будут 
доверены боевые корабли и жизнь их экипажей. В ознаменование этого важного 
события торжественно вручаю вам знак командирского отличия - личное оружие. 

С наступлением темноты над нашей базой появились первые вражеские самолеты. Они 
сбрасывали в Днепро-Бугский лиман мины. 

Начались дни войны - суровые, напряженные, наполненные тяжелыми испытаниями и 
всевозможными опасностями. 

Катера стали выходить в дозоры для охраны побережья и кораблей, на охоту за 
подводными лодками противника. 

При обороне Одессы каждому из нас приходилось выполнять конвойную службу 
сопровождать транспорты с ранеными и эвакуированным населением. 

Помню, как на одном из причалов я увидел сидевших на узлах старика со старушкой.
 Они ожидали начала посадки на пароход. Около них играли маленькие ребята. Это 
были их внуки. 

К ребятишкам подошел моряк. Правая рука у него ранена. Матрос подлежал 
эвакуации. Но, поговорив со стариками, узнав, что три их сына и две дочери 
остались защищать Одессу, боец присел и задумался. Когда подошла его очередь 
садиться на корабль, он обратился к одному из матросов команды с просьбой: 

- Подари мне, браток, бескозырку свою. Ты уходишь на Большую землю, там сможешь 
получить новую... 

Он одел бескозырку вместо пилотки, полученной в госпитале, спустился по трапу 
на причал и направился в город. Долго с парохода наблюдали за широкоплечей 
фигурой моряка, уходившего туда, где кипел бой за его родную Одессу. 

Приняв на борт раненых и эвакуированных, транспорт тихо отвалил от пирса. 
Катерам старшего лейтенанта Пилатова было приказано сопровождать его. 

Лучи заходящего солнца играли на чисто надраенных медяшках транспорта. Катера 
построились в охранный ордер. В этот момент со стороны Днестровского лимана 
появились самолеты противника. Тяжелые серые машины с черными крестами на 
крыльях, не сумев пробиться сквозь заградительный огонь зенитных батареи к 
городу, стаей бросились на транспорт. Но, увы, и здесь их ждала неудача. Прежде 
всего их встретили наши истребители. Затем пришла на помощь зенитная артиллерия 
проходившего недалеко эсминца. И вот уже один из самолетов противника резко 
пошел на снижение, волоча за собой полосу черного дыма. Фашистский стервятник 
пытался дотянуть до берега и сесть за линией обороны города, но врезался в 
обрыв у мыса Большой фонтан. 

...Война разгоралась. Все чаще и чаще боевые катера получали повреждения,