В то время, когда Шаманский был в бензоотсеке, Кузнецов поспевал всюду. 
Казалось, его не брали ни пули, ни осколки. Заткнув ветошью пробоины в районе 
бензинового отсека, он перенес раненого Петрунина вниз. Потом увидел 
навалившегося на щиток управления бледного механика Ченчика. 

- Старшина, куда ранен? - просто спросил он. Тот что-то промычал в ответ. 

Сняв с Ченчика бушлат и разорвав окровавленную тельняшку, Кузнецов увидел 
осколок в спине механика. Пройдя сквозь грудь, он задержался под лопаткой. Не 
раздумывая, моторист схватил его зубами и с силой дернул так, что Ченчик 
вскрикнул. Быстро наложив механику повязки на раны, Кузнецов побежал в машинный 
отсек, где увидел Вальку. Тот стоял, вцепившись ручонками в рычаг переключения 
муфты скоростей и не спускал глаз с телеграфа, готовый мгновенно выполнить 
сигнал из рубки. 

- Ну, что, Валек, страшно воевать? - крикнул Кузнецов. 

- Не, - коротко ответил Валька. 

Но по бледному лицу было видно, что все происходящее вокруг потрясло его. 

До пристани оставалось метров тридцать. И тут осколки от мины градом осыпали 
катер, лавировавший между всплесками от разрывов. Оба мотора сразу заглохли. 

Кузнецов подскочил к баллону и хотел сжатым воздухом завести их. Но осколком 
новой мины перебило стержень вентиля: Катер по инерции подошел к берегу и 
ткнулся в причал. 

Я стоял у штурвала, даже малейшее движение вызывало нестерпимую боль в животе. 

Десантники, сидевшие на палубе впереди рубки, по команде своего взводного 
командира быстро выпрыгнули на берег. Солдаты, находившиеся в желобах позади 
рубки, замешкались. Катер стоял под углом к причалу, и корма не подошла к 
берегу. Нужно было кому-то выскочить со швартовым концом и подтянуть ее. Но вся 
верхняя команда катера лежала раненая, а мотористы были заняты в машинном 
отсеке. 

Не раздумывая, я хотел выскочить из рубки и отдать приказ десантникам о высадке.
 Но, как только пошевелился, перед глазами поплыли красные круги и я упал вниз 
на причал. 

Я смутно разобрался, что десантники наконец-то подтянули корму и начали 
выгружать ящики с боеприпасами. Очнулся уже в рубке, куда меня перетащил 
Кузнецов. Половина задания была выполнена. Теперь надо было увести в безопасное 
место катер. 

- Моторы в исправности! - доложил Кузнецов. Включив моторы враздрай, развернули 
катер и на полном ходу пошли к выходу из бухты. Не успели отойти и нескольких 
метров, как левый мотор был разбит снарядом мелкокалиберной пушки. 

Я почувствовал удар в спину, сильный, но мягкий. "Вот и еще раз ранен", подумал 
я. Но проходят доли секунды, а боли не чувствуется, и я стою на месте. Тут я 
увидел, что по рубке, лопаясь, с шипением прыгали красные, белые, зеленые 
шарики. Ченчик лежа ловил их, накрывая бушлатом. Это зажигательная пуля попала 
в ящик с ракетами. 

Катер медленно шел на одном моторе. Через несколько минут мы были бы за молом и 
укрылись от огня пулеметов и мелкокалиберных пушек. Но тут снарядом разворотило 
скулу. Вода хлынула в таранный отсек. Кузнецов, упершись ногами в мотор, держал 
спиной выгнувшуюся под напором воды переборку между отсеками. Радист Полич 
ставил распорки. Вскоре к ним присоединился Шаманский, и они помпой принялись 
откачивать воду. 

Мое сознание то затуманивалось, то прояснялось. Я напрягал все силы, чтобы 
вывести катер из-под огня. Но вот мол кончился, поворот - и наступило затишье. 
Я упал без сознания на дно рубки. Катер, потеряв управление, стал описывать 
циркуляцию. В машинном отсеке сразу почувствовали это и послали Вальку 
посмотреть, что случилось. 

Выскочив в рубку, он увидел, что у штурвала никого нет. И командир, и механик, 
и боцман лежали без движения. Плача Валька схватился за штурвал. 

Ченчик открыл глаза и в изумлении посмотрел на нашего воспитанника. 

- Валька?! А где командир? 

- Ранен. 

- А ты подставь под ноги ящик, - посоветовал механик, видя, что из-за