- Держись, Валька! - крикнул боцман. 

Но Валька не слышал его слов. Он уцепился за поручни, из-под ног ускользала 
палуба. Ветер бил в лицо. Валька раскрыл рот и хватал воздух, словно рыба, 
выброшенная на берег. 

- Э, брат морячина, так и за бортом как дважды два будешь, - сказал боцман и, 
взяв мальчика за плечи, втянул его в рубку. - А ну лезь сюда. 

Здесь давление воздуха было меньше, дышать легче. Валька, постепенно привыкая, 
успокоился и стал осматриваться. Все были заняты своим делом, и никто не 
обращал на него внимания. 

При подходе к базе, куда мы шли за получением боевого задания, подул ветерок, 
поднимая мелкую волну. 

Катер словно шарик, катящийся по неровной поверхности запрыгал по волнам 

Вскоре моторы зарокотали тише. Валька выглянул из из рубки и увидел 
проплывающие мимо деревья и домики, стоящие вдоль берега речки, в которую уже 
вошла наша 

"девятка". Боцман и радист стояли на носу и корме, держа в руках швартовые 
концы. 

Катер подошел к деревянному помосту, заменявшему причал. Заглушили моторы. 
Краснофлотцы, поймав брошенные концы, закрепили их за кнехты. Дежурный по штабу,
 высокий стройный командир с бело-голубой повязкой на рукаве, принял мой доклад 
и ушел. А я направился к своему комдиву, докладывать о завершении ремонта и 
готовности катера. Выслушав рассказ о встрече с Валькой и его стремлении стать 
моряком, комдив разрешил держать Вальку как воспитанника, но не брать в боевые 
походы. 

Через несколько дней наш катер перебазировался в Геленджик. Отсюда почти каждую 
ночь мы ходили на выполнение задания. Сначала на время выхода в море мы 
оставляли Вальку на берегу где он помогал, базовой команду А потом когда 
настала пора охраны Малой земли, Валька забирался в машинный отсек и ходил с 
нами в ночные дозоры, на постановку минных полей. 

Очень скоро Валька освоил моторное дело. Он никогда не пропускал занятий, 
которые проводил механик или старшина с мотористами. Наблюдал, как действуют 
Кузнецов и Шаманский, что они делают по той или иной вводной даваемой механиком.
 Надоедал своими вопросами до тех пор, пока все не становилось для него ясным 
Валька уже знал, что надо делать, если возникнет пожар, зачем по отсеку 
разложены небольшие дощечки и деревянные бруски, стоят ящики с чопиками и 
мотками вязальной проволоки. 

На походе он неотлучно находился возле Кузнецова. Сколько у него было радости и 
детской гордости, когда моторист выходил на несколько минут из отсека и 
оставлял его одного у мотора! В базе не было конца его рассказам, как он 
"долгое" время стоял на вахте. 

Валька и действительно уже мог в какой-то мере заменить Кузнецова в отсеке, 
заводить мотор и управлять им. Но его интересовало не только моторное дело. В 
походах он часто сидел на рубке, нес наблюдение и обо всем замеченном 
докладывал командиру. 

И вот случилось так, что Валька оказался участником ожесточенного боя, проявив 
при этом большое мужество и оказав экипажу неоценимую помощь. 

...Ночная мгла окутала Геленджикскую бухту. Тихо. Только изредка слышен 
приглушенный рокот моторов - корабли, приняв десант, отходят от причалов в 
глубь бухты. Идут последние приготовления к штурму Новороссийска. 

К пирсу швартуются охотники подразделений офицеров Глухова и Сипягина. На них 
размещается батальон капитан-лейтенанта Ботылева. Ему предстоит одна из самых 
трудных задач - разбить центр сопротивления врага, занять железнодорожный 
вокзал и здание клуба имени. Сталина, где размещается командный пункт передовой 
линии противника. 

У другого причала принимают морскую пехоту рыбацкие сейнеры - неутомимые 
труженики моря. Какую только работу они не выполняли за годы Великой 
Отечественной войны! Высаживали десанты, перевозили боеприпасы, раненых и 
эвакуируемых, совершали походы в тыл противника, несли ночные дозоры. 

У главного пирса стоит тройка небольших катеров-лимузинов старшего лейтенанта 
Куракина. На них группа моряков-автоматчиков. В руках ломы, топоры, 
разноцветные фонари. Они должны высадиться на молах, установить входные огни и 
дать сигнал, что путь свободен, после того, как лимузины очистят вход от 
бонно-сетевого заграждения.